Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 9 (2021)

В силу пункта 10 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 октября 2003 года № 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" "толкование международного договора должно осуществляться в соответствии с Венской конвенцией о праве международных договоров от 23 мая 1969 года (раздел 3; статьи 3-33). Согласно пункту "b" части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наряду с его контекстом должна учитываться последующая практика применения договора, которая устанавливает соглашение участников относительно его толкования".

В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении административных, гражданских дел, дел по разрешению экономических споров, уголовных и иных дел учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными органами по защите прав и свобод человека1.

В сфере административно-правовых отношений

вопросы административного выдворения2

практика Комитета ООН по правам инвалидов3

Дело "Н.Л. против Швеции". Соображения Комитета по правам инвалидов от 28 августа 2020 года. Сообщение № 60/2019.4

Правовые позиции Комитета: согласно статье 10 Конвенции о правах инвалидов государства-участники обязаны подтверждать, что каждый человек имеет неотъемлемое право на жизнь и государства-участники принимают все необходимые меры для обеспечения его эффективного осуществления инвалидами наравне с другими. В соответствии со статьей 15 Конвенции государства-участники обязаны обеспечивать принятие ими всех эффективных законодательных, административных, судебных или иных мер к тому, чтобы инвалиды наравне с другими не подвергались пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания (пункт 7.2 Соображений).

Комитет отмечает выводы Комитета по правам человека, содержащиеся в его Замечании общего порядка № 31 (2004), в которых он рассматривает обязательства государств-участников не экстрадировать, не депортировать, не высылать и не выдворять иным образом лицо со своей территории, когда имеются существенные основания полагать, что существует реальная опасность причинения невозместимого вреда, такого как предусмотрено в статьях 6 и 7 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года5. Комитет по правам человека в своих предыдущих решениях указывал, что опасность должна угрожать человеку лично6 и что для установления наличия реальной опасности причинения непоправимого вреда должен применяться высокий порог7. Таким образом, необходимо учитывать все соответствующие факты и обстоятельства, включая общее положение в области прав человека в стране происхождения автора8. В своей правовой практике Комитет по правам человека подчеркивал, обратил внимание Комитет по правам инвалидов, что значительный вес следует придавать оценке, проводимой государством, и что, как правило, именно органам государств надлежит рассматривать или оценивать факты и доказательства по конкретному делу, чтобы определить наличие угрозы, если только не будет установлено, что такая оценка носила явно произвольный характер или была равносильна очевидной ошибке либо отказу в правосудии9 (пункт 7.3 Соображений).

Комитет принял к сведению выводы Комитета по правам человека по делу "Абдилафир Абубакар Али и Маюл Али Мохамад против Дании", в котором Комитет по правам человека напомнил, что государства-участники должны в достаточной мере учитывать реальную и личную опасность, с которой человек может столкнуться в случае высылки. Кроме того, он счел, что государство-участник было обязано провести индивидуальную оценку той угрозы, которой авторы могли бы подвергнуться в случае их высылки, включая доступ к надлежащей медицинской помощи10. Комитет далее принял к сведению выводы Комитета против пыток по делу "Адам Харун против Швейцарии", где Комитет указал, что неспособность властей государства-участника провести индивидуальную оценку личной и реальной опасности, которой подвергнулся бы заявитель в случае его высылки, с должным учетом его особой уязвимости, включая состояние его здоровья, представляла собой нарушение статьи 3 Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 года11 (пункт 7.4 Соображений).

Комитет принял к сведению судебные решения Европейского суда по правам человека по делу "Папошвили против Бельгии"12, в которых Суд отметил, что высылка лица, нуждающегося в постоянной медицинской помощи, может в "весьма исключительных случаях" поднять вопрос в соответствии со статьей 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года. Суд указал: это следует понимать как вопрос, касающийся ситуаций, связанных с высылкой тяжело больного лица, когда имеются существенные основания полагать, что хотя он или она не подвергается непосредственному риску смерти, но из-за отсутствия надлежащего лечения в принимающей стране или отсутствия доступа к такому лечению столкнется с реальным риском подвергнуться серьезному, быстрому и необратимому ухудшению состояния здоровья, что приведет к тяжелым страданиям или значительному сокращению продолжительности жизни. Суд счел следующее - именно заявителю надлежит представить доказательства, демонстрирующие наличие существенных оснований полагать, что в случае его высылки он подвергнется реальному риску жестокого обращения. В случае представления таких доказательств именно властям возвращающего государства надлежит в контексте национальных процедур развеять любые сомнения, рассмотрев прогнозируемые последствия высылки для соответствующего лица в принимающем государстве в свете общей ситуации в этом государстве и личных обстоятельств данного лица. Поэтому при оценке риска необходимо принимать во внимание как общие источники (такие как доклады Всемирной организации здравоохранения или авторитетных неправительственных организаций), так и медицинские заключения, касающиеся данного лица13. Относительно факторов, которые следует принимать во внимание, Суд констатировал - власти возвращающего государства должны в каждом конкретном случае проверять, является ли доступный в принимающем государстве уход, как правило, достаточным и приемлемым на практике для лечения болезни заявителя. Власти должны также рассмотреть вопрос о том, в какой степени данное лицо действительно будет иметь доступ к уходу и учреждениям в принимающем государстве14 (пункт 7.5 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принял к сведению утверждения автора о том, что, депортируя ее в Ирак, государство-участник нарушит ее права по статьям 10 и 15 Конвенции о правах инвалидов, поскольку ее высылка приведет к серьезному риску самоубийства, а также к другим серьезным угрозам для ее жизни и здоровья. Комитет отметил ее информацию о том, что ей диагностировали тяжелую депрессию с психотическими признаками и что она дважды проходила лечение в соответствии с Законом об обязательной психиатрической помощи (после того как испытывала галлюцинации, имела суицидальные мысли и совершала попытки самоубийства). Он принял к сведению ее аргумент о том, что она представила в национальные органы несколько медицинских заключений, подтверждающих, что ей диагностировали долгосрочное психическое заболевание, в связи с которым она не сможет получать лечение в случае ее высылки в Ирак. Комитет далее учел ее довод о том, что в представленных ею медицинских заключениях состояние ее здоровья было охарактеризовано как опасное для жизни в случае отсутствия лечения, а риск рецидива без надлежащего ухода оценивался как серьезный (пункт 7.6 Соображений).

Комитет должен был, таким образом, определить, имеются ли серьезные основания полагать, что в случае высылки автора в Ирак она столкнется с реальной опасностью причинения ей непоправимого вреда, как это предусмотрено в статьях 10 и 15 Конвенции о правах инвалидов. Комитет отметил, что стороны не оспаривают тот факт, что автору была диагностирована депрессия. В нескольких медицинских заключениях, представленных автором в национальные органы, указывалось, что она находится на лечении в связи с тяжелой депрессией. Согласно оценке специалистов, это включало риск тяжелых или угрожающих жизни осложнений. При этом лечение, которое она проходила, было признано необходимым, а риск рецидива в случае отсутствия надлежащего ухода был оценен как серьезный. Комитет выяснил следующее: стороны разошлись во мнениях относительно тяжести состояния здоровья автора и того, являлось ли оно длительным по своему характеру, и принял к сведению аргумент государства-участника о том, что в соответствии с оценкой национальных властей ее плохое состояние здоровья и мысли о самоубийстве связаны в первую очередь с ее разочарованием процессом рассмотрения ее ходатайства о предоставлении убежища, неопределенностью ее положения и ее опасениями быть высланной из страны. Вместе с тем Комитет счел следующее - с учетом того, что автор представила в национальные органы несколько медицинских заключений, где ее состояние здоровья оценивалось как тяжелое и опасное для жизни и что без лечения заболеваний, которые она получает в государстве-участнике, властям государства-участника следовало бы в свете информации, полученной в ходе внутреннего разбирательства, оценить, сможет ли автор на самом деле получить доступ к надлежащей медицинской помощи в случае ее высылки в Ирак. Комитет отметил: стороны не оспаривали тот факт, что национальные власти не провели оценку того, сможет ли автор получить доступ к такой медицинской помощи в Ираке. Поэтому Комитет счел, что неспособность национальных властей оценить этот риск, с которым мог столкнуться автор, в свете имеющейся у них информации о состоянии здоровья автора, равносильна нарушению ее прав по статье 15 Конвенции (пункт 7.8 Соображений).

Выводы Комитета: государство-участник не выполнило свои обязательства по статье 15 Конвенции.

право на инклюзивное образование15

практика Комитета ООН по правам инвалидов

Дело "Рубен Кальеха Лома и Алехандро Кальеха Лукас против Испании". Соображения Комитета по правам инвалидов от 28 августа 2020 года. Сообщение № 41/201716.

Правовые позиции Комитета: в соответствии с пунктом 1 статьи 24 Конвенции о правах инвалидов государства-участники должны обеспечивать реализацию права инвалидов на образование посредством создания инклюзивной системы образования на всех уровнях, включая дошкольное, начальное, среднее и высшее образование, профессионально-техническую подготовку и обучение в течение всей жизни, внешкольные и социальные мероприятия и для всех учащихся, в том числе инвалидов, без дискриминации и наравне с другими"17. Комитет напоминает также, что "обеспечение инклюзивности предполагает процесс системных преобразований, включающих в себя изменение и корректировку содержания, методики, подходов, структур и стратегий в сфере образования в целях преодоления барьеров, с тем чтобы предоставить всем учащимся соответствующего возраста равные возможности получения образования на основе активного участия и создать условия, которые в наибольшей степени отвечают их потребностям и предпочтениям18. Кроме того, Комитет отмечает: "право на недискриминацию включает в себя право не подвергаться сегрегации и право на то, чтобы быть обеспеченным разумным приспособлением, и оно должно пониматься в контексте обязанности обеспечивать доступную образовательную среду и разумное приспособление"19 (пункт 8.4 Соображений).

Комитет напоминает, что "в целях осуществления подпункта "b" пункта 1 статьи 4 Конвенции о правах инвалидов государства-участники должны принимать все надлежащие меры, в том числе законодательные, для изменения или отмены существующих законов, постановлений, обычаев и устоев, которые являются по отношению к инвалидам дискриминационными и нарушающими статью 24. Там, где это необходимо дискриминационные законы, постановления, обычаи и устои должны отменяться или изменяться на систематической основе и в установленные сроки20" (пункт 8.7 Соображений).

В соответствии со статьей 15 Конвенции никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению или наказанию и государства-участники принимают все эффективные законодательные, административные, судебные или иные меры к тому, чтобы инвалиды не подвергались пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания. Согласно статье 17 Конвенции каждый инвалид имеет право на уважение его физической и психической целостности наравне с другими (пункт 8.12 Соображений).

С учетом статьи 4 Конвенции на государства-участников возлагается общее обязательство принимать все необходимые меры для обеспечения и поощрения полной реализации всех прав человека и основных свобод инвалидами (пункт 8.15 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: в связи с утверждениями о нарушении статьи 24 Конвенции о правах инвалидов Комитет отметил, что согласно мнению авторов, административное решение о зачислении Рубена в коррекционное образовательное учреждение "Божья Матерь Святейшего Сердца Иисуса Христа", поддержанное судами государства-участника, нарушило его право на инклюзивное образование. Комитет принял к сведению заявления авторов о том, что это решение было вынесено на основании заключений, подготовленных отделом школьной ориентации по просьбам и в тесном сотрудничестве с тьюторами, которые являлись сотрудниками обычного образовательного учреждения, где он учился, - теми самыми сотрудниками, которые предположительно дискриминировали Рубена и надругались над ним. Комитет отметил также, что государство-участник никак не ответило на эти утверждения. Кроме того, Комитет отметил: согласно утверждениям авторов в представленных материалах нет информации о том, что органы государства-участника провели разумную оценку или углубленный и подробный анализ на предмет определения образовательных потребностей Рубена и мер разумного приспособления, необходимых для того, чтобы он мог продолжать обучение в обычном образовательном учреждении. В этой связи Комитет указал на содержащееся в решении Административного суда № 1 Леона утверждение о том, что "приемлемое решение в различных ситуациях учебного процесса может быть найдено только в индивидуальном порядке и только учителями-специалистами, работающими с [Рубеном] в течение длительного времени". Кроме того, несмотря на то, что до того момента администрация обеспечивала сопровождение в целях инклюзивного обучения Рубена в обычной школе, однако по мере изменений в обучаемости ребенка и его поведенческого развития настал момент, когда администрация более не могла обеспечить необходимые гарантии при помощи имеющихся в ее распоряжении средств, которые "имеются только в том объеме, в котором имеются". Комитет отметил также, что в начале 2010/11 учебного года Рубена не сопровождала технико-образовательный ассистент, поскольку тьютор не счел это необходимым, что такой ассистент была привлечена только по просьбе родителей Рубена позднее и что она заявила следующее - назначенный ребенку тьютор впоследствии "полностью самоустранился и перестал заниматься учебой Рубена" (пункт 8.2 Соображений).

Комитет подчеркнул: судебные органы государства-участника, как представляется, не придали значения заключению клинического психолога Г.К., согласно мнению которого, причиной появления у Рубена трудностей в обучении в обычной государственной школе стали отсутствие сопровождения в ходе учебного процесса и дискриминационное и враждебное отношение, с которыми столкнулся автор. Комитет отметил также - в имеющихся материалах отсутствовала информация о том, что были обеспечены все возможные меры разумного приспособления, которые позволили бы автору учиться в обычном образовательном учреждении (пункт 8.3 Соображений).

Комитет счел, что административное решение о зачислении Рубена в коррекционное образовательное учреждение, принятое без учета мнения его родителей, без проведения действительного, а не формального анализа возможности принятия мер разумного приспособления, которые и далее могли бы обеспечить его инклюзивное обучение в обычной системе образования, без учета заключения клинического психолога и информации технико-образовательного ассистента, а также без учета утверждений авторов о дискриминации и надругательствах, которым подвергся Рубен в посещаемом им обычном образовательном учреждении, представляло собой нарушение его прав, предусмотренных в статье 24, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 4 Конвенции (пункт 8.8 Соображений).

Что касается утверждений по статье 23 Конвенции, рассматриваемой в совокупности со статьей 4 Конвенции, то Комитет принял к сведению утверждение авторов о том, что государство-участник нарушило их право на семейную жизнь, поскольку его органы ходатайствовали о привлечении родителей к ответственности за уклонение от выполнения семейных обязанностей вследствие того, что они не согласились отдать сына в коррекционное образовательное учреждение "Божья Матерь Святейшего Сердца Иисуса Христа". Комитет учел утверждение авторов о том, что в случае удовлетворения данного ходатайства родители могли потерять родительские права на своего ребенка. Комитет принял к сведению также тот факт, что, согласно имеющейся в представленных материалах информации, 23 мая 2014 года суд применил в отношении каждого из родителей Рубена меру пресечения в виде залога в размере 2400 евро до завершения судебного разбирательства и предупредил о наложении ареста на их имущество в случае невнесения залога. Комитет отметил: данная мера пресечения была отменена только спустя почти год, 20 апреля 2015 года, после признания родителей невиновными. Комитет счел, что внесение такого залога стало для родителей Рубена чрезмерным финансовым бременем, и это усилило напряженность, порожденную обстоятельствами борьбы за права их ребенка на инклюзивное образование, и вне всякого сомнения, негативно сказалось на благополучии каждого из них в отдельности и семьи в целом (пункт 8.9 Соображений).25

Комитет также принял к сведению утверждения авторов о том, что в 2009/10 и 2010/11 учебных годах Рубен пострадал от действий, представляющих собой дискриминацию и надругательства, в обычной государственной начальной школе им. Антонио Гонсалеса де Ламы города Леон, которые поставили под угрозу его личную целостность и умалили его достоинство в нарушение прав по статье 15, рассматриваемой в совокупности со статьей 17 Конвенции. В частности, Комитет отметил, что: а) согласно свидетельским показаниям матерей двух одноклассников Рубена, данным в Административном суде № 1 Леона, тьютор хватал автора за шею, угрожая выбросить его из окна, а также ударить его стулом; b) авторы утверждают, что Рубен подвергся физическому насилию со стороны одной из учительниц, которая дала ему несколько пощечин (пункт 8.11 Соображений).

Комитет отметил, что в решении Высокого суда автономного сообщества Кастилия-и-Леон признается, что "действительно, сложившаяся в школе в последние годы ситуация не отвечала потребностям [автора], некоторые учителя не проявили ни малейшей готовности к сотрудничеству, иными словами, школа не приняла оперативных и надлежащих мер в связи с действиями учителей (если признать, хотя бы в умозрительных целях, серьезные обвинения, выдвинутые в адрес нескольких учителей [...]) и, возможно, даже можно говорить о ненормальной работе; однако именно таковы были обстоятельства в школе, в которой обучался и получал помощь ребенок" (пункт 8.12 Соображений).

Комитет принял к сведению также утверждение автора о том, что Прокуратура провинции Леон, в которую они дважды подавали жалобы на эти факты, приняла решение не предпринимать действий по жалобе. В частности, Комитет подчеркнул: во вторую жалобу в качестве нового обстоятельства авторы включили информацию из решения Высокого суда автономного сообщества Кастилия-и-Леон о заявлениях матерей одноклассников автора, которые дали свидетельские показания о надругательствах над автором, и заявление этого суда о том, что "возможно, даже можно говорить о ненормальной работе" школы. Комитет счел: исходя из имеющейся информации, органы государства-участника были обязаны провести эффективное и тщательное расследование этих утверждений, что однако не было сделано (пункт 8.13 Соображений).

Выводы Комитета: государство-участник не выполнило свои обязательства по статьям 7, 15, 17, 23 и 24 Конвенции, рассматриваемым отдельно и в совокупности со статьей 4 Конвенции.

защита прав лиц с ограниченными возможностями в сфере миграционных отношений (вопросы выдачи виз)

практика Комитета ООН по правам инвалидов

Дело "Грейн Шерлок против Австралии". Соображения Комитета по правам инвалидов от 19 марта 2021 года. Сообщение № 20/201427.

Правовые позиции Комитета: подпункт "b" пункта 1 статьи 18 Конвенции о правах инвалидов предусматривает право инвалидов на свободу передвижения, свободу выбора местожительства и гражданства наравне с другими, в том числе посредством обеспечения того, чтобы они могли воспользоваться иммиграционными процедурами, которые могут быть необходимы для облегчения осуществления права на свободу передвижения. Поэтому Комитет считает, что - в свете подпункта "b" пункта 1 статьи 18 Конвенции - пункт 1 статьи 1 Факультативного протокола следует толковать как распространяющий юрисдикцию государства-участника на его соответствующие процедуры, включая иммиграционные. Таким образом, Комитет пришел к выводу, что автор находилась под юрисдикцией государства-участника (пункт 7.4 Соображений).

Хотя Конвенция в целом и ее статья 18, в частности, не создают каких-либо новых прав, они тем не менее распространяют обязательство защищать существующие права на иммиграционные процедуры (пункт 7.6 Соображений).

Согласно статье 2 Конвенции "дискриминация по признаку инвалидности" означает любое различие, исключение или ограничение по причине инвалидности, целью или результатом которого является умаление или отрицание признания, реализации или осуществления наравне с другими всех прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой иной области. Она включает все формы дискриминации, в том числе отказ в разумном приспособлении. Комитет также напоминает, что закон, применяемый нейтральным образом, может оказывать дискриминационное воздействие, если не учитываются особые обстоятельства отдельных лиц, в отношении которых он применяется. Право не подвергаться дискриминации при пользовании правами, гарантируемыми Конвенцией, может быть нарушено, если государство, без объективных и разумных на то оснований, не относится дифференцированно к лицам, положение которых значительно отличается28. Комитет указывает: в случаях косвенной дискриминации законы, политика или практика, которые на первый взгляд кажутся нейтральными, оказывают непропорционально негативное влияние на инвалидов. Косвенная дискриминация имеет место, когда возможность, которая кажется доступной, на практике оказывается недоступной для некоторых лиц в силу того, что их статус не позволяет им воспользоваться такой возможностью29. Комитет отмечает - обращение является косвенно дискриминационным, если негативные последствия каких-либо постановлений или решений затрагивают исключительно либо несоразмерно лиц, относящихся к конкретным расе, цвету кожи, полу, языку, религии, политическим и иным убеждениям, национальному или социальному происхождению, имущественному положению, месту рождения и иному признаку30. В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 5 Конвенции государства-участники обязаны признать, что все лица равны перед законом и имеют право на равную защиту закона и равное пользование им без всякой дискриминации; запретить любую дискриминацию по признаку инвалидности и гарантировать инвалидам равную и эффективную правовую защиту от дискриминации на абсолютно любой почве (пункт 8.5 Соображений).

Прежде чем рассматривать вопрос о том, является ли отказ в выдаче рабочей визы автору на основании имеющегося у нее рассеянного склероза дискриминацией по признаку инвалидности, Комитет должен был определить, можно ли рассматривать такую ситуацию как наличие инвалидности. В этой связи Комитет напоминает: согласно статье 1 Конвенции к инвалидам относятся лица с устойчивыми физическими, психическими, интеллектуальными или сенсорными нарушениями, которые при взаимодействии с различными барьерами могут мешать их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими. Комитет считает, что разница между заболеванием и инвалидностью является разницей в степени, а не разницей по сути. Нарушение здоровья, изначально воспринимаемое как болезнь, может перерасти в нарушение здоровья в контексте инвалидности вследствие ее продолжительности или хронического характера. В соответствии с правозащитной моделью инвалидности необходимо учитывать многообразие инвалидов и взаимодействие, которое происходит между имеющими нарушения здоровья людьми и отношенческими и средовыми барьерами31 (пункт 8.6 Соображений).

Хотя не любое различие в обращении представляет собой дискриминацию при условии, что критерии такого различия являются разумными и объективными, а задача состоит в том, чтобы достичь цель, которая допускается по Конвенции32, "неспособность покончить с дифференцированным обращением на основе недостаточности имеющихся ресурсов не является объективным и разумным оправданием, если не предпринимаются все усилия для использования всех имеющихся у государства-участника ресурсов в попытке заняться проблемой дискриминации и ликвидировать дискриминацию в первоочередном порядке"33 (пункт 8.7 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: в связи с жалобами автора по статьям 4 (подпункты "a")-"e" пункта 1), 5 (пункты 1 и 2) и 18 (пункт 1) Конвенции о правах инвалидов вопрос, который находился на рассмотрении Комитета, заключался в том, являлось ли миграционное требование в отношении здоровья в соответствии с критерием 4006А, содержащимся в Миграционных правилах 1994 года34, нарушением прав автора по Конвенции. Комитет отметил, что в соответствии с вышеупомянутым критерием заявители на получение визы подкласса 457, которые не соответствуют требованию в отношении здоровья, могут быть освобождены от соблюдения этого требования только после представления обязательства их работодателя покрыть расходы на медицинское обслуживание. Он принял к сведению аргумент автора о том, что требование в отношении здоровья представляло собой препятствие для инвалидов в осуществлении права на использование иммиграционных процедур наравне с другими в нарушение статьи 18 Конвенции. Он также учел доводы государства-участника о том, что к заявителям на получение почти всех австралийских временных виз предъявляются одинаковые требования в отношении здоровья; так, все заявители на получение визы подкласса 457 оцениваются по одному и тому же критерию без дифференцированного обращения; это требование может быть отменено, если работодатель обязуется покрыть все медицинские расходы (пункт 8.2 Соображений).

Информация, представленная сторонами, не препятствует тому, чтобы Комитет решил, что физическое нарушение здоровья автора во взаимодействии с барьерами действительно мешало ее полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими (пункт 8.6 Соображений).

Комитет подчеркнул - сам факт наличия у автора рассеянного склероза привел к тому, что она не смогла выполнить требование в отношении здоровья, что не позволило ей получить рабочую визу, необходимую для поездки в Австралию и занять должность, на которую она была отобрана ранее. Это противоречит Конвенции, поскольку государство-участник сосредоточило внимание на человеке, а не на отношенческих и средовых барьерах, которые препятствуют полному и эффективному участию инвалидов в жизни общества наравне с другими35. Комитет отметил: в данном контексте государственные власти сосредоточили внимание на потенциальной стоимости медицинского лечения, которое требовалось автору, и что в тот момент, когда автор была идентифицирована как лицо с рассеянным склерозом, ее заявление на получение визы было отклонено. Компетентные органы не приняли во внимание, в частности, полную способность автора выполнять функции, соответствующие должности, на которую она была выбрана; последствия такого отказа для ее личной и профессиональной жизни; равно как предложенные ею альтернативы для обеспечения того, чтобы лечение, в котором она нуждалась, не создавало финансового бремени для государства-участника. Вместо этого государство-участник переложило всю ответственность за потенциальные финансовые последствия присутствия автора в государстве-участнике на компанию-работодателя. С учетом вышеизложенного Комитет счел, что в данном случае заявление автора на получение рабочей визы было отклонено исключительно на основании наличия у нее рассеянного склероза, без дальнейшего рассмотрения, и что миграционное требование в отношении здоровья согласно Закону о миграции оказало, таким образом, несоразмерное влияние на автора как человека с ограниченными возможностями и подвергло ее косвенному дискриминационному обращению36 (пункт 8.7 Соображений).

Комитет резюмировал: решение национальных органов власти о том, что автор не удовлетворяет требованию для получения визы подкласса 457 на основании имеющегося у нее диагноза рассеянного склероза, принятое без учета каких-либо других обстоятельств ее личного и профессионального положения, представляло собой факт косвенной дискриминации по признаку инвалидности (пункт 8.8 Соображений).

Выводы Комитета: результатом применения Миграционных правил 1994 года стало умаление или отрицание реализации или осуществления права автора на использование иммиграционных процедур наравне с другими в нарушение ее прав в соответствии с подпунктами "a"-"e" пункта 1 статьи 4 и пунктами 1-2 статьи 5, рассматриваемыми отдельно и в совокупности с пунктом 1 статьи 18 Конвенции.

В сфере гражданско-правовых правоотношений

право на инклюзивное образование

практика Комитета ООН по правам инвалидов

См. вышеприведенные Соображения Комитета по правам инвалидов от 28 августа 2020 года по делу "Рубен Кальеха Лома и Алехандро Кальеха Лукас против Испании". Сообщение № 41/2017.

В сфере социально-трудовых правоотношений

вопросы трудоустройства

практика Комитета ООН по правам инвалидов

Дело "Ричард Сахлин против Швеции". Соображения Комитета по правам инвалидов от 21 августа 2020 года. Сообщение № 60/201937.

Правовые позиции Комитета: в соответствии с пунктами "a"), "е"), "g") и "i") статьи 27 Конвенции о правах инвалидов государства-участники несут ответственность за запрещение дискриминации по признаку инвалидности в отношении всех вопросов, касающихся всех форм занятости, включая условия приема на работу, найма и занятости, сохранения работы, продвижения по службе и безопасных и здоровых условий труда; расширение на рынке труда возможностей для трудоустройства инвалидов и их продвижения по службе, а также за оказание помощи в поиске, получении, сохранении и возобновлении работы; наем инвалидов в государственном секторе; и за обеспечение инвалидам разумного приспособления на рабочем месте. Согласно статье 2 Конвенции, "разумное приспособление" означает внесение, когда это нужно в конкретном случае, необходимых и подходящих модификаций и корректив, которые не становятся несоразмерным или неоправданным бременем, в целях обеспечения того, чтобы инвалиды наравне с другими могли пользоваться всеми правами человека и основными свободами и осуществлять их38 (пункт 8.4 Соображений).

Статья 5 Конвенции запрещает все формы дискриминации в отношении инвалидов, включая отказ в обеспечении разумного приспособления как запрещенную форму дискриминации, и что этот запрет не допускает постепенной реализации39. Это означает, что все формы дискриминации одинаково противоречат Конвенции и что нельзя проводить различия между нарушениями права на равенство и недискриминацию с точки зрения их так называемой степени серьезности. Комитет также напоминает, что разумное приспособление является обязанностью ex nunc, которая возникает с момента, когда у инвалида появляется потребность в доступе к недоступной для него ситуации или среде или когда он желает воспользоваться своими правами40. Это значит, что гарант прав должен вступить в диалог с инвалидом, для того чтобы включить его в процесс принятия возможных решений, которые позволят ему более эффективно осуществлять свои права и расширять свои возможности41 (пункт 8.5 Соображений).

При оценке разумности и соразмерности мер приспособления государства-участники обладают определенной свободой усмотрения. Как правило, именно суды государств-участников Конвенции правомочны оценивать факты и свидетельства, относящиеся к конкретному делу, за исключением случаев, когда можно установить, что оценка была явно произвольной или представляла собой отказ в правосудии42 (пункт 8.6 Соображений).

Поиск возможностей разумного приспособления должен представлять собой процесс сотрудничества и взаимодействия работника и работодателя, направленный на то, чтобы найти наилучшее решение, отвечающее потребностям каждого из них43. Решая вопрос о том, какие меры разумного приспособления следует принять, государство-участник должно обеспечить, чтобы государственные органы установили, какие эффективные коррективы можно внести, чтобы дать работнику возможность выполнять свои основные обязанности (пункт 8.9 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет отметил, что в дело были вовлечены различные государственные органы, каждый из которых действовал в соответствии со своими полномочиями и обязанностями: государственный университет, который объявил о наличии вакансии, а затем прекратил процесс ее заполнения; омбудсмен по вопросам равенства, который по просьбе автора представлял его интересы в компетентных национальных судах; Апелляционный совет по вопросам высшего образования; Суд по трудовым спорам; Административный суд и Апелляционный административный суд. В отношении университета Комитет счел: тот факт, что он не проинформировал автора о недостаточности мер государственного финансирования для покрытия расходов на приспособления, необходимые автору для работы в должности, на которую он претендовал, стал препятствием для проведения консультаций и рассмотрения альтернативных адаптационных мер. Иными словами, возможность проведения диалога с целью оценки и укрепления потенциала автора для постоянной работы на должности доцента была сведена на нет, поскольку процесс заполнения вакансии был прекращен до проведения какой-либо консультации и анализа альтернативных адаптационных мер (пункт 8.7 Соображений).

Отсутствие диалога, по мнению Комитета по правам инвалидов, повлияло на проведение судебного разбирательства, в ходе которого органы власти сосредоточили свое внимание на изучении фактора стоимости сурдоперевода, не рассматривая при этом возможность принятия других адаптационных мер. Суд по трудовым спорам проанализировал: стоимость услуг сурдоперевода в соотношении со способностью работодателя оплачивать их; воздействие принятых мер на способность автора к выполнению функций на упомянутой должности; продолжительность срока занятости; воздействие мер, принятых в интересах автора, на других инвалидов; и ряд мер государственного финансирования, которыми могли бы воспользоваться работодатель и работник. Рассмотрев эти аспекты, Суд по трудовым спорам пришел к выводу, что эти адаптационные меры были бы слишком дорогостоящими (пункт 8.8 Соображений).

Комитет отметил, что автор неоднократно намеревался предложить альтернативные адаптационные меры университету и омбудсмену по вопросам равенства в надежде, что данный специализированный государственный орган будет ставить этот вопрос в судах. В этом контексте Комитет принял к сведению заявление государства-участника о том, что в случае автора для содействия его трудоустройству были предусмотрены значительные меры по финансированию в форме поддержки посредством ежедневного обеспечения сурдоперевода и ежегодной субсидии для выплаты заработной платы. Комитет также подчеркнул - по мнению государства-участника, хотя в постановлении Суда по трудовым спорам речь шла только о вышеупомянутых мерах государственного финансирования, это не означало отсутствия других мер финансового обеспечения. Однако тот факт, что омбудсмен по вопросам равенства не поставил этот вопрос, лишил Суд возможности рассматривать другие меры по финансированию. Делая такое заявление, государство-участник признало ответственность государственных органов за надлежащее информирование сторон разбирательства о том финансировании, которое могло быть предоставлено для содействия трудоустройству автора. Комитет не выразил мнения относительно итогов надлежащего анализа альтернативных адаптационных мер и "других мер финансового обеспечения". Однако он счел - участвовавшие органы власти не приняли всех возможных мер для содействия реализации права инвалидов на труд (пункт 8.9 Соображений).

Выводы Комитета: решения и действия органов государства-участника ограничили возможность отбора инвалидов для трудоустройства на должности, требующие приспособления рабочей среды к их потребностям. В частности, Комитет счел, что проведенная Судом по трудовым спорам оценка запрошенных мер по содействию и адаптации способствовала отказу в обеспечении разумного приспособления, что фактически привело к дискриминационному отстранению автора от трудоустройства на должность, на которую он претендовал, в нарушение его прав по статьям 5 и 27 Конвенции.

вопросы перевода лица на другую работу

практика Комитета ООН по правам инвалидов

Дело "Х.М. против Испании". Соображения Комитета по правам инвалидов от 21 августа 2020 года. Сообщение № 37/201644.

Правовые позиции Комитета: подпункт "а") пункта 1 статьи 4 Конвенции о правах инвалидов налагает на государства-участники общее обязательство принимать все надлежащие законодательные, административные и иные меры для осуществления прав, признаваемых в Конвенции, включая права, связанные с трудом и занятостью. Комитет напоминает также, что пункт 1 статьи 27 Конвенции требует от государств-участников признавать право инвалидов на сохранение работы наравне с другими, принимать все надлежащие меры, включая законодательные, для запрещения дискриминации по признаку инвалидности при продолжении трудовой деятельности и обеспечивать разумное приспособление для лиц, получивших инвалидность во время нее. Как было отмечено в его Замечании общего порядка № 6 (2018 год) о равенстве и недискриминации, для достижения фактического равенства по смыслу Конвенции государства-участники должны гарантировать отсутствие дискриминации по признаку инвалидности в сфере труда и занятости. При этом Комитет ссылается на соответствующие конвенции, принятые Международной организацией труда (МОТ), например, на Конвенцию относительно дискриминации в области труда и занятий (№ 111) от 25 июня 1958 года и Конвенцию о профессиональной реабилитации и занятости инвалидов (№ 159) от 20 июня 1983 года, подписанные и ратифицированные Испанией45. Статья 7 Конвенции МОТ № 159 предусматривает, что компетентные органы государств-участников принимают меры с целью организации и оценки служб профессиональной ориентации, профессионального обучения и трудоустройства, чтобы инвалиды имели возможность сохранять работу (пункт 9.4 Соображений).

Конвенция о правах инвалидов запрещает все формы дискриминации в отношении инвалидов, включая отказ в разумном приспособлении в качестве одной из запрещенных форм дискриминации. Таким образом, все ее формы в равной степени противоречат Конвенции, и не следует проводить различия по предполагаемому уровню тяжести нарушения права на равенство и недискриминацию. Разумное приспособление является обязанностью ex nunc, т.е. возникает с момента, когда у инвалида появляется потребность в доступе к недоступной для него ситуации или среде или когда он желает воспользоваться своими правами46. Это значит, что гарант прав должен вступить в диалог с инвалидами для того, чтобы включить их в процесс принятия возможных решений, которые позволят им более эффективно осуществлять свои права и расширять свои возможности47. Кроме того, Комитет напоминает о преамбуле Конвенции, где говорится о необходимости признания многообразия инвалидов, для того чтобы в рамках любого институционального механизма для диалога, созданного в связи с необходимостью обеспечить разумное приспособление, рассматривалась конкретная ситуация каждого человека (пункт 9.5 Соображений).

Поиск возможностей разумного приспособления должен представлять собой процесс сотрудничества и взаимодействия работника и работодателя, направленный на то, чтобы найти наилучшее решение, отвечающее потребностям каждого из них. В целях обеспечения надлежащего понимания концепции разумного приспособления Комитет пользуется информацией законодательных органов нескольких национальных юрисдикций, а также применяет результаты научных исследований. Для вынесения решения о том, какие меры разумного приспособления следует принять, государству-участнику необходимо обеспечить, чтобы государственные органы власти определили, какие изменения могут быть внесены на практике, для того чтобы работник мог выполнять свои основные функции48. В тех случаях, когда такие изменения (не создающие чрезмерного бремени) не могут быть определены и осуществлены на практике, то в качестве крайней меры разумного приспособления следует рассматривать перевод сотрудника на другую работу. В этой связи власти государства-участника несут ответственность за принятие всех необходимых мер разумного приспособления для адаптации существующих должностей к конкретным потребностям того или иного сотрудника (пункт 9.7 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: что касается утверждений автора относительно пунктов "a", "b", "e", "g", "i" и "k" пункта 1 статьи 27, рассматриваемым отдельно и в совокупности с пунктами "a", "b", "c", "d" и "e" статьи 3, подпунктами "a", "b" и "d" пункта 1 и пунктом 5 статьи 4 и пунктами 1, 2 и 3 статьи 5 Конвенции о правах инвалидов, то вопрос, стоящий перед Комитетом, заключался в том, нарушило ли государство-участник права автора, не применив на практике Закон № 16/1991 в силу отсутствия разработанных местных нормативно-правовых актов, предусмотренных упомянутым законом (в статьях 43 и 44), который устанавливает возможность перевода местных полицейских на другую работу, а применив Основное положение о государственных служащих, согласно которому в случае увольнения со службы в результате признания стойкой полной утраты сотрудником местной полиции способности к выполнению обычных функций этот сотрудник не может быть переведен на другую работу (пункт 9.2 Соображений).

Комитет принял к сведению аргументы автора по статьям 5 и 27 Конвенции о том, что он подвергся прямой дискриминации по признаку инвалидности, когда пытался остаться на работе в качестве сотрудника местной полиции, поскольку он был вынужден выйти в отставку после признания у него стойкой полной утраты профессиональной трудоспособности. Это, в свою очередь, лишило его возможности просить о переводе на другую работу в силу отсутствия в муниципалитете Фигераса местного законодательства о переводе на другую работу, предусмотренного Законом № 16/1991. Автор утверждал - такое заключение или такая административная оценка его инвалидности, проведенная Национальным институтом социального обеспечения, не учитывала его способности заниматься альтернативной или иной вспомогательной деятельностью (как предусмотрено в статье 43 Закона № 16/1991 о сотрудниках местной полиции от 10 июля 1991 года, которая предписывает проведение конкретной "медицинской экспертизы" для выявления возможностей перевода соответствующего лица на другую работу). Автор отметил также существование другого законодательства автономного сообщества, которое прямо допускает возможность перевода на другую работу в случае признания стойкой полной утраты трудоспособности, нормативных положений Женералитата Каталонии, регулирующих порядок перевода на другую работу сотрудников пожарной службы и допускающих такую возможность, а также административных постановлений Национального института социального обеспечения и других судебных решений (в них предусматривается возможность одновременного получения пенсии в связи со стойкой полной утратой профессиональной трудоспособности и перевода на другую работу). Комитет учел аргумент государства-участника о том, что Муниципальный регламент о порядке перевода сотрудников городской полиции Фигераса на другую работу, опубликованный 26 марта 2015 года, противоречил бы интересам автора, поскольку он зафиксировал стойкую полную утрату профессиональной трудоспособности, несовместимую с переводом на другую работу (пункт 9.3 Соображений).

Комитет отметил также, что государство-участник приняло Общий закон о правах инвалидов и их социальной интеграции в целях приведения своего законодательства в соответствие со стандартами Конвенции49. Согласно этому закону органы государственной власти должны принимать антидискриминационные и позитивные меры, чтобы гарантировать инвалидам право на равные возможности (пункт 1 статьи 64). Среди таких антидискриминационных мер Комитет указал программы использования сотрудников, которые позволяют органам государственной власти переводить на другую работу сотрудников государственных органов, получивших инвалидность, в том числе за счет обеспечения разумного приспособления. Хотя последнее и является обязательством ex nunc, т.е. возникает тогда, когда у инвалида появляется такая потребность, государства-участники должны принимать все превентивные меры, позволяющие органам государственной власти использовать своих сотрудников так, чтобы права инвалидов осуществлялись наилучшим образом. В этом смысле при оценке актуальности, пригодности и эффективности разумного приспособления необходимо учитывать финансовые издержки, имеющиеся ресурсы, масштабы учреждения, предоставляющего разумное приспособление (в полной мере), последствия изменений для этого учреждения и весь объем его активов, а не только ресурсы какого-либо одного его структурного подразделения50. Комитет отметил, что в данном случае возможность диалога, направленного на оценку и укрепление потенциала автора в рядах сотрудников полиции, была полностью исключена, поскольку он был уволен с государственной службы и вынужден выйти в отставку и у него не было возможности просить о разумном приспособлении для перевода на другую работу. Государство-участник не представило информации, позволившую сделать вывод об отсутствии других функций, которые мог бы выполнять автор в органе полиции, где он служил (пункт 9.6 Соображений).

Комитет подчеркнул, что возможность инициировать процесс оценки барьеров, препятствовавших тому, чтобы автор остался в органах полиции, была исключена, поскольку автор был лишен статуса государственного служащего в момент его принудительного выхода в отставку и у него не было возможности просить о разумном приспособлении, которое позволило бы ему выполнять иные функции. Комитет отметил также: государство-участник не продемонстрировало, что в органах полиции, где служил автор, не было других функций, которые он мог бы выполнять (пункт 9.8 Соображений).

Комитет счел, что перевод на другую работу, по-разному регулируемый испанским законодательством, представлял собой институциональную конструкцию, призванную объединить обязательства, вытекающие для государства-участника из права на труд (непрерывность занятости) и права на равенство и недискриминацию51. Комитет отметил - в соответствии со статьей 43 Общего закона № 16/1991 все, кто "частично утрачивает трудоспособность", могут быть переведены на другую работу. Комитет указал, что отсутствие разработанного Городским советом Фигераса местного регламента, предусмотренного Законом № 16/1991, и применение Закона № 7/2007 об Основном положении о государственных служащих вместо Регламента о порядке перевода на другую работу не позволили автору ходатайствовать о получении перевода на другую работу, как это предусмотрено в указанном законе. Кроме того, Комитет подчеркнул, что в случае автора в административных заключениях о нетрудоспособности, сделанных Национальным институтом социального обеспечения, не учитывались потенциальные возможности автора в плане осуществления альтернативной или иной вспомогательной деятельности. Комитет отметил также - статья 43 Общего закона № 16/1991 предписывала проведение специальной медицинской экспертизы для оценки альтернативного потенциала инвалидов. Этого в случае автора сделано не было. В этой связи Комитет отметил, что факт частичной утраты автором возможности выполнять обычные функции сотрудника полиции не исключал возможности выполнения им альтернативных или иных вспомогательных функций в том же органе полиции (пункт 9.9 Соображений).

Комитет счел, что отсутствие местного законодательства о переводе на другую работу не позволило гарантировать осуществление прав автора, закрепленных в Конвенции, в частности, возможность конкретной оценки его инвалидности в целях использования его возможностей для перевода на другую работу или поручения ему иных вспомогательных функций. Отсутствие местного регламента не позволило переводить лиц, у которых констатирована стойкая полная утрата трудоспособности, на другую работу, что, в свою очередь, затрагивало их право на труд, как это имело место в случае автора52 (пункт 9.10 Соображений).

Примененные в данном случае нормы законодательства, не позволившие заявителю получить перевод на другую работу или принять участие в диалоге в целях получения доступа к деятельности, дополняющей обычные задачи сотрудников полиции, противоречили правам, предусмотренным в статьях 5 и 27 Конвенции. Автор подвергся дискриминации по признаку инвалидности в плане непрерывности занятости на государственной службе в нарушение статьи 5 (гарантирует право инвалидов на равенство и недискриминацию) и статьи 27 (защищает их право на труд и занятость). Что касается статьи 5 Конвенции, то Комитет решил: в данном случае явно имела место одна из форм дискриминации, запрещенных Конвенцией, независимо от того, рассматривается ли она как прямая дискриминация или как отказ в разумном приспособлении. Кроме того, что касается статьи 27 Конвенции, то Комитет указал - дискриминация в отношении непрерывности занятости была обусловлена отказом в установлении какого-либо диалога или в проведении оценки альтернативных функциональных возможностей лиц, которые, как и автор, получили заключение о стойкой полной утрате профессиональной трудоспособности. Хотя государство-участник преследовало законную цель закрепить на институциональном уровне порядок перехода государственных служащих или должностных лиц к альтернативному виду деятельности, однако закон, примененный в деле автора по причине отсутствия Регламента о порядке перевода сотрудников городской полиции муниципалитета Фигераса на другую работу, нарушил его права, предусмотренные статьями 5 и 27 Конвенции (пункт 9.11 Соображений).

Выводы Комитета: принудительный выход автора в отставку вследствие дорожно-транспортного происшествия, в котором он получил травмы, приведшие к постоянной инвалидности, представлял собой нарушение пунктов "a", "b", "e", "g", "i" и "k" пункта 1 статьи 27, рассматриваемых отдельно и в совокупности с пунктами "a", "b", "c", "d" и "e" статьи 3, подпунктами "a", "b" и "d" пункта 1 и пунктом 5 статьи 4 и пунктами 1, 2 и 3 статьи 5 Конвенции.

В сфере жилищных правоотношений53

вопросы выселения (предоставление выселяемым лицам альтернативного жилья)

практика Комитета ООН по экономическим, социальным и культурным правам54

Дело "Фатима эль-Аюби и Мохамед эль-Азуан Азуз против Испании". Соображения Комитета по экономическим, социальным и культурным правам от 19 февраля 2021 года. Сообщение № 54/201855.

Правовые позиции Комитета: право человека на достаточное жилище является основополагающим правом, представляет собой основу для пользования всеми экономическими, социальными и культурными правами56 и всецело связано с другими правами человека, включая те из них, которые изложены в Международном пакте о гражданских и политических правах57. Право на жилище должно обеспечиваться всем, вне зависимости от уровня дохода или доступа к экономическим ресурсам58, и государства-участники должны принимать все необходимые меры для достижения полной реализации этого права в максимальных пределах имеющихся ресурсов59 (пункт 11.1 Соображений).

Принудительные выселения prima facie несовместимы с требованиями Пакта и могут быть оправданы только в самых исключительных обстоятельствах60, и при этом соответствующие органы должны обеспечивать, чтобы они осуществлялись на основе законодательства, совместимого с Пактом, и с соблюдением общих принципов целесообразности и соразмерности между законной целью выселения и последствиями выселения для затрагиваемых лиц61. Это обязательство следует из толкования обязательств государства-участника по пункту 1 статьи 2 Пакта в сочетании со статьей 11 и согласно требованиям статьи 4, предусматривающей условия, при которых допустимы ограничения пользования правами по Пакту62 (пункт 11.2 Соображений).

Для того чтобы выселение было обоснованным, необходимо соблюдение следующих критериев. Во-первых, ограничение должно быть определено законом. Во-вторых, ограничение должно способствовать общему благосостоянию в демократическом обществе. В-третьих, ограничение должно соответствовать упомянутой законной цели. В-четвертых, ограничение должно быть необходимым (в том смысле, что при наличии нескольких мер, которые могут разумно привести к достижению цели данного ограничения, должна быть выбрана мера, наименее ограничивающая право). Наконец, положительные результаты, которых можно достичь ограничением, способствующим общему благосостоянию, должны перевешивать его воздействие на использование ограничиваемого права. Чем серьезнее воздействие на права, защищаемые Пактом, тем больше внимания следует уделять обоснованию такого ограничения. Наличие другого достаточного жилища, личные обстоятельства жильцов и их иждивенцев, а также их сотрудничество с властями в поисках учитывающих их положение решений также являются важнейшими факторами, которые следует учитывать при проведении такого анализа. Необходимо также проводить различие между собственностью лиц, которые нуждаются в ней для использования в качестве жилья или для получения средств к существованию, и собственностью финансовых или любых иных структур63. Государство-участник, предусматривающее, что лицо, занявшее жилище без правового титула, должно быть незамедлительно выселено независимо от обстоятельств, при которых будет исполнено постановление о выселении, нарушает право на достаточное жилище64. Такой анализ соразмерности меры должен проводиться судебным органом или другим беспристрастным и независимым органом, уполномоченным выносить постановления о прекращении нарушения и предоставлять эффективные средства правовой защиты. Этот орган должен установить, соответствует ли выселение положениям Пакта, включая изложенные выше элементы критерия соразмерности, предусмотренные в статье 4 Пакта65 (пункт 11.3 Соображений).

Кроме того, должна существовать возможность проведения добросовестных и эффективных предварительных консультаций между государственными органами и затрагиваемыми лицами, должны быть предусмотрены альтернативные средства или меры, менее интрузивные для права на жилище, а лица, затрагиваемые этой мерой, не должны оказываться в ситуации, в которой нарушаются другие закрепленные в Пакте права или другие права человека или же существует риск такого нарушения66 (пункт 11.4 Соображений).

В частности, выселения не должны приводить к появлению бездомных лиц или лиц, уязвимых с точки зрения нарушения других прав человека. В тех случаях, когда затрагиваемые лица не способны обеспечить себе средства к существованию, то государство-участник должно принять все необходимые меры при максимальном использовании имеющихся ресурсов для предоставления в зависимости от обстоятельств надлежащего альтернативного жилья, расселения или доступа к плодородным землям67. Государство-участник обязано принимать разумные меры для предоставления альтернативного жилья лицам, которые в результате выселения могут остаться без крыши над головой, независимо от того, были ли они выселены по инициативе органов государства-участника или частных лиц, например, собственника объекта недвижимости68. Если в случае выселения государство-участник не гарантирует или не предоставляет затрагиваемому лицу альтернативное жилье, то оно должно доказать, что изучило конкретные обстоятельства дела и что даже после принятия всех целесообразных мер в максимальных пределах имеющихся ресурсов оно не имело возможности обеспечить право затрагиваемого лица на жилище. Представляемая государством-участником информация должна позволять Комитету оценить целесообразность принятых мер в соответствии с пунктом 4 статьи 8 Факультативного протокола69 (пункт 12.1 Соображений).

Обязательство предоставлять альтернативное жилье нуждающимся в нем выселяемым лицам подразумевает, что в соответствии с пунктом 1 статьи 2 Пакта государства-участники принимают все необходимые меры в максимальных пределах имеющихся ресурсов для осуществления этого права. Для достижения этой цели государства-участники могут выбрать широкий спектр стратегий70. Вместе с тем любые принимаемые меры должны быть осознанными, конкретными и как можно более четко нацеленными на осуществление этого права71 наиболее оперативным и эффективным образом. Стратегии обеспечения альтернативным жильем в случае выселений должны быть соразмерны потребностям затрагиваемых лиц и степени неотложности ситуации, а также должны осуществляться с уважением к достоинству личности. Кроме того, государствам-участникам следует принимать согласованные и скоординированные меры для устранения институциональных сбоев и структурных причин бездомности72 (пункт 12.2 Соображений).

Альтернативное жилье должно быть достаточным. Хотя достаточность определяется отчасти социальными, экономическими, культурными, климатическими, экологическими и иными факторами, Комитет считает, что тем не менее можно определить некоторые аспекты этого права, которые должны учитываться в этих целях в любых конкретных условиях. Они включают следующее: правовое обеспечение проживания; наличие услуг, материалов, возможностей и инфраструктуры; приемлемость с точки зрения расходов; пригодность для проживания; ценовую доступность; географическое положение, позволяющее иметь доступ к социальным услугам (образованию, занятости, медицинской помощи); адекватность с точки зрения культуры, позволяющая соблюсти право на выражение культурной самобытности и многообразие73. Необходимо также принимать во внимание право членов семьи не быть разлученными (пункт 12.3 Соображений).

В определенных обстоятельствах государства-участники могут доказать, что даже после всех усилий, предпринятых ими в максимальных пределах имеющихся у них ресурсов, было невозможно предоставить постоянное альтернативное жилье выселяемому лицу, которое нуждается в альтернативном жилье. В таких условиях возможно использование временного размещения в помещениях чрезвычайного жилого фонда, которое не отвечает всем требованиям, предъявляемым к достаточному альтернативному жилью. Вместе с тем государства должны стремиться к тому, чтобы временное жилье было совместимо с защитой человеческого достоинства выселенных лиц, отвечало всем требованиям безопасности и его предоставление являлось не постоянным решением, а шагом на пути к обеспечению достаточным жилищем74 (пункт 12.4 Соображений).

Государства-участники в целях оптимизации ресурсов своих социальных служб могут устанавливать требования или условия, которые должны соблюдаться заявителями для получения социальных услуг, таких как альтернативное жилье. Государства также могут принимать меры по защите частной собственности и предупреждению незаконного и недобросовестного завладения недвижимостью75. Вместе с тем условия доступа к социальным услугам должны быть разумными и тщательно разработанными не только во избежание возможной стигматизации, но и потому, что, когда какое-либо лицо ходатайствует о предоставлении альтернативного жилья, его поведение не может само по себе служить основанием для отказа в предоставлении социального жилья государством-участником76. Кроме того, при толковании и применении судами и административными органами норм, регулирующих доступ к социальному жилью или альтернативному заселению, необходимо избегать закрепления системной дискриминации и стигматизации в отношении живущих в бедности лиц, которые в силу необходимости или с добрыми намерениями занимают недвижимость, не имея на это законных оснований77 (пункт 13.1 Соображений).

Помимо этого, в той мере, в какой нехватка имеющегося и доступного жилья является результатом растущего неравенства и спекуляции на рынках жилья, государства-участники обязаны устранять эти структурные причины посредством принятия надлежащих, своевременных и скоординированных мер реагирования в максимальных пределах имеющихся у них ресурсов78 (пункт 13.2 Соображений).

Право на частную собственность не относится к числу прав, закрепленных в Пакте, но признает законную заинтересованность государства-участника в обеспечении защиты всех прав, признанных его законодательством, при условии, что это не противоречит правам, закрепленным в Пакте. Анализ соразмерности выселения предполагает не только рассмотрение последствий этой меры для выселяемых лиц, но и необходимости для собственника вновь получить во владение эту собственность. Во всех случаях необходимо проводить различие между собственностью лиц, которые нуждаются в ней для использования в качестве жилья или получения средств к существованию, и собственностью финансовых учреждений, как в данном случае79. Вывод о том, что выселение не является разумной мерой в тот или иной конкретный момент, необязательно означает, что постановление о выселении жильцов не может быть вынесено. Тем не менее принципы целесообразности и соразмерности могут потребовать, чтобы исполнение постановления о выселении было приостановлено или отложено, чтобы выселяемые не оказались в ситуации бедности или нарушения других прав, закрепленных в Пакте. Вынесение постановления о выселении также может обусловливаться другими факторами, такими как предписание административным властям принять меры по оказанию помощи жильцам для смягчения последствий их выселения (пункт 14.5 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: был исследован вопрос о том, является ли решение о выселении авторов из занимаемого ими жилища нарушением их права на достаточное жилище, или же такое вмешательство может быть квалифицировано как обоснованное ограничение их права на жилище в соответствии со статьей 4 Пакта. Авторы вселились в квартиру в декабре 2016 года. 1 марта 2017 года на основании жалобы банка, которому принадлежала квартира, суд первой инстанции № 3 Навалькарнеро предписал авторам освободить это жилище, поскольку они заняли его незаконно, не имея никакого правового титула. Это решение было подтверждено провинциальным судом Мадрида 4 октября 2017 года (пункт 14.1 Соображений).

Комитет отметил, что авторы смогли остаться в этой квартире благодаря приостановлению действия трех постановлений о выселении. Комитет указал также, что 31 августа 2020 года суд первой инстанции № 3 Навалькарнеро назначил новую дату выселения - 13 января 2021 года (пункт 14.2 Соображений).

В своих ходатайствах о приостановлении выселения авторы сообщили о том, что они находились в особо тяжелом финансовом положении, у их сына имелись проблемы со здоровьем, включая его инвалидность на уровне 33%, и у них нет альтернативного жилья, куда они могли бы переехать в случае выселения. Кроме того, социальные службы муниципалитета Эль-Аламо составили несколько отчетов, указывающих на то, что семья находилась в уязвимом положении из-за тяжелого финансового положения и что компетентные органы не смогли решить жилищную проблему авторов, которые нуждаются в альтернативном жилье. Комитет принял к сведению информацию авторов относительно того, что их права на жилище не были учтены судебными органами. В этой связи Комитет отметил следующее - несмотря на то, что 4 июня и 7 сентября 2018 года ходатайства о приостановке выселения были отклонены, однако решение о выселении авторов не было приведено в исполнение (пункт 14.3 Соображений).

Комитет учел, что авторы смогли обжаловать решения, принятые судом первой инстанции, и воспользоваться помощью адвоката. Кроме того, Комитет подчеркнул - авторы не утверждали, что они не пользовались процессуальными гарантиями, и из представленной Комитету информации никак не следовало, что разбирательство было произвольным (пункт 14.4 Соображений).

Поскольку авторам было предписано освободить чужое жилье в рамках гражданского судопроизводства, то Комитет счел, что для принятия меры по выселению авторов существовало законное основание. Вместе с тем Комитет принял к сведению следующее - суд первой инстанции № 3 Навалькарнеро не рассмотрел вопрос о соразмерности между законной целью выселения и последствиями выселения для затрагиваемых лиц. По сути, суд не соразмерил преимущество этой меры на тот момент - в данном случае защиту права собственности учреждения-владельца недвижимости - с последствиями, которые эта мера могла бы иметь для прав выселяемых лиц (пункт 14.5 Соображений).

В данном случае, несмотря на утверждения авторов о том, что указанная мера негативно отразится на их праве на достаточное жилище, суд первой инстанции № 3 Навалькарнеро не соразмерил ущерб, нанесенный авторами в результате проживания в чужой квартире, с ущербом, которого они пытались избежать путем вселения в эту квартиру (даже под угрозой оказаться на улице). Комитет отметил, что суд счел: изложенные авторами причины, связанные с наличием у них особой нужды в жилье в связи с их тяжелым финансовым положением и проблемами со здоровьем их сына, не являлись достаточно уважительными для занятия соответствующего жилища и что в ответ на одно из ходатайств авторов об отсрочке выселения суд указал лишь, что представленные авторами аргументы не могут считаться обоснованными в рамках "разбирательства такого рода". Законодательство государства-участника также не предусматривало какого-либо другого судебного механизма, которым могли бы воспользоваться авторы для оспаривания постановлений о выселении, с тем чтобы другой судебный орган мог оценить соразмерность выселения или условий, при которых оно должно производиться. Поэтому Комитет счел - непроведение такого анализа представляло собой нарушение государством-участником права авторов на жилище, закрепленного в пункте 1 статьи 11 Пакта, рассматриваемом в совокупности с пунктом 1 статьи 2 (пункт 14.6 Соображений).

Выводы Комитета: государство-участник нарушило право авторов по смыслу пункта 1 статьи 11 Пакта.

Дело "Хакима Эль-Гумари и Ахмед Тидли против Испании". Соображения Комитета по экономическим, социальным и культурным правам от 18 февраля 2021 года. Сообщение № 85/201880.

Правовые позиции Комитета: см. информацию о вышеприведенных Соображениях Комитета по экономическим, социальным и культурным правам от 19 февраля 2021 года по делу "Фатима эль-Аюби и Мохамед эль-Азуан Азуз против Испании". Сообщение № 54/2018.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: был исследован вопрос о том, являются ли варианты альтернативного жилья, предоставленные государством-участником после выселения, надлежащим альтернативным жильем. Комитет отметил, что предоставленные варианты альтернативного жилья не могли рассматриваться как альтернативное жилье, поскольку это были общежития и приюты для временного пребывания. Поэтому Комитет пришел к рассмотрению вопроса о том, отвечало ли временное жилье нормам в области обеспечения уважения человеческого достоинства и безопасности и не могло ли оно стать постоянным решением, а не шагом к предоставлению надлежащего жилья (пункт 11.1 Соображений).

Относительно первого пункта следовало указать, что понятия достоинства и безопасности включают среди прочего такие факторы, как стабильность и определенность в плане временных рамок пребывания, гигиена альтернативного жилья и наличие личного пространства для удовлетворения потребностей людей. В этой связи Комитет отметил условия проживания в приюте "Пинар-де-Сан-Хосе" (переполненность, антисанитария и отсутствие приватности). Комитет отметил, что, по утверждению государства-участника, предложенное альтернативное жилье было расположено на окраине Мадрида, но в пределах муниципалитета, однако оно находилось еще дальше от школы детей, двое из которых имели инвалидность и которым и так приходилось каждый день долго добираться до своей школы. Кроме того, Комитет указал, что во время пребывания авторов в приюте "Пинар-де-Сан-Хосе", в общежитии "Велком" (во второй раз) и в приюте "Алонсо Мартинес" их постоянно заставляли покинуть его, не предлагая никакой альтернативы (временной или иной). Комитет подчеркнул, что это побудило гражданское общество к действиям, чтобы положить конец неуверенности авторов и улучшить их жилищные условия. Комитет отметил: в эти месяцы переживаний и неопределенности г-жа Эль-Гумари потеряла на седьмом месяце беременности ребенка. Комитет не счел, что эти условия обеспечивали уважение достоинства авторов и их детей, тем более что они стали результатом выселения, осуществленного в нарушение Пакта (пункт 11.2 Соображений).

Что касается временных рамок использования предложенного жилья, то, хотя временные варианты не являются постоянными решениями, однако Комитет резюмировал: государство-участник не доказало, что альтернативное жилье, выделенное авторам, представляло собой шаг к предоставлению им надлежащего жилья. Более того, авторы постоянно находились под угрозой того, что им придется покинуть предложенные общежития или приюты без возможности получения другого временного альтернативного жилья (пункт 11.3 Соображений).

Что касается нынешнего жилья авторов, то Комитет не счел, что оно представляет собой достаточное жилище, поскольку, с одной стороны, условия договора не позволили авторам получить доступ ко всем пособиям, упомянутым самим государством-участником в его замечаниях, а, с другой стороны, проживание в одной комнате семьи из восьми человек значительно превышало предельный уровень в три человека на комнату, который был определен Департаментом по экономическим и социальным вопросам Секретариата Организации Объединенных Наций для оценки переполненности жилья, в связи с чем это помещение не отвечало критериям достаточного жилища81 (пункт 11.4 Соображений).

Комитет счел: помимо общих мер, упомянутых выше, государство-участник не смогло продемонстрировать, что оно учло конкретные обстоятельства дела и приняло все разумные меры в максимальном объеме имеющихся у него ресурсов (пункт 11.5 Соображений).

Выводы Комитета: предоставленные авторам и их семье варианты временного альтернативного жилья и ситуация, в которой они оказались, а также жилье, в котором они проживали, представляли собой нарушение права авторов на жилище, закрепленное в статье 11 Пакта.

Дело "Сорайя Морено Ромеро против Испании". Соображения Комитета по экономическим, социальным и культурным правам от 22 февраля 2021 года. Сообщение № 48/201882.

Правовые позиции Комитета: государства-участники в целом пользуются определенной свободой усмотрения при регулировании таких вопросов, как неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, а также при определении средств судебной защиты, направленных на защиту права собственности на недвижимое имущество в демократическом обществе. Вместе с тем такая свобода действий не является неограниченной и не должна противоречить обязательствам государств-участников в соответствии с Пактом и другими применимыми договорами по правам человека. В частности, Комитет считает, что если то или иное лицо выселяется в рамках уголовного процесса, то компетентные органы должны гарантировать наличие средств правовой защиты и осуществление выселения в соответствии с законодательством, совместимым с Пактом, и с соблюдением общих принципов целесообразности и соразмерности последствий выселения для затрагиваемых лиц законной цели выселения83. Это обязательство следует из толкования обязательств государства-участника по статье 2 (пункт 1), Пакта, рассматриваемого в совокупности со статьей 11, и требований статьи 4, устанавливающей условия, при которых допустимы ограничения пользования правами по Пакту84. Поэтому выселения как следствие уголовного производства не должны становиться общим явлением, они должны быть определены законом, способствовать общему благосостоянию в демократическом обществе, соответствовать преследуемой законной цели и быть строго необходимыми. Государство-участник должно обосновать привлечение лиц к уголовной ответственности с целью их выселения в каждом конкретном случае и изучить вопрос о существовании других, менее обременительных мер, позволяющих достичь законной цели ограничения (пункт 12.4 Соображений).

См. также информацию о вышеприведенных Соображениях Комитета по экономическим, социальным и культурным правам от 19 февраля 2021 года по делу "Фатима эль-Аюби и Мохамед эль-Азуан Азуз против Испании". Сообщение № 54/2018.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принял к сведению тот факт, что автор имела возможность оспорить и обжаловать решения, принятые в первой инстанции, и что ей оказывал помощь адвокат (пункт 12.2 Соображений).

Комитет принял к сведению также то, что для государства-участника разрешение дальнейшего проживания автора в данном жилом помещении было бы равносильно легализации уголовно наказуемых деяний и нарушению, по смыслу национального законодательства, права собственности учреждения - собственника данного помещения. Поскольку автор была признана виновной в преступлении небольшой тяжести в виде неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом, то Комитет счел, что для такой меры как выселение автора существовало законное основание. Комитет отметил: следственный суд № 30 Мадрида рассмотрел все утверждения автора, касающиеся ее права на жилище, и вопрос о соразмерности меры по выселению. Сначала, а именно - 29 мая 2018 года, суд отложил выселение. В своих решениях от 20 августа и 28 сентября 2018 года и 28 мая 2019 года повторно отложить выселение суд отказался, подчеркнув, в частности, что автору был предоставлен дополнительный срок для выселения из жилого помещения, что ситуация была доведена до сведения социальных служб, что автору было предложено жилье в жилом помещении коммунального заселения, от которого она отказалась, и что необходимо было учесть интересы другой стороны исполнительного производства, а также урегулировать ситуацию автора с учетом необходимости исполнения приговора и прекращения уголовно наказуемых деяний (пункт 12.3 Соображений).

В отношении указанного дела Комитет отметил, что автор не обращалась ни в национальные органы, ни в Комитет с утверждениями относительно того, что ее дело рассматривалось в рамках уголовного производства. Комитет напомнил практику своих решений, согласно которой в случае, если в свете представленной документации выявлены факты, подтвержденные в состязательном порядке и в отношении которых стороны могли представить свои замечания и комментарии, ясно свидетельствующие о возможном нарушении нормы, предусмотренной Пактом, но не упомянутой автором сообщения, то Комитет может рассмотреть вопрос о возможном нарушении даже тех статей, на которые стороны не ссылались, при условии, что он не превысит заявленных в сообщении требований85. Учитывая обстоятельства дела и в свете представленных сторонами материалов, Комитет счел: в данном случае этот вопрос рассмотрению не подлежит (пункт 12.5 Соображений).

Комитет принял к сведению позицию государства-участника о том, что в случае неизбежного выселения автора жалобы (заявителя) временное размещение в жилых помещениях маневренного фонда, предложенное автору социальными службами, являлось адекватной мерой, указывающей на исполнение государством-участником своих обязательств по Пакту о принятии всех мер в пределах имеющихся ресурсов для предоставления автору альтернативного жилья. Комитет отметил - автор отказалась от предложений о временном размещении в жилье коммунального заселения, которое, согласно социальным службам, являлось частью социально-жилищного плана по оказанию семье помощи в достижении автономии и получении на частном рынке жилья, доступного с точки зрения ее экономических возможностей. Комитет указал: автор отклонила это предложение на том основании, что речь шла о временном жилье. Что касается предложения о помощи в поиске жилья, соответствующего финансовым возможностям автора, то автор лишь заявила, что нужно было, прежде всего, попытаться договориться с собственником занимаемого ею жилого помещения; никаких свидетельств того, что автор обращалась в социальные службы для получения дополнительной информации о каком-либо из трех вариантов, не имелось. Комитет отметил, что автор не представила никаких доказательств того, что предлагавшееся временное жилье было несовместимо с человеческим достоинством, небезопасно или неприемлемо по другим причинам (пункт 12.6 Соображений).

Выводы Комитета: в отсутствие других элементов, которые указывали бы на то, что государство-участник не приняло всех возможных мер для защиты прав автора, Комитет счел, что представленные ему материалы не свидетельствовали о нарушении статьи 11 (пункта 1) Пакта.

Тексты приведенных документов, принятых договорными органами ООН, размещены по адресу: URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/Pages/TreatyBodies.aspx.

В текстах в основном сохранены стиль, пунктуация и орфография авторов перевода.

------------------------------

1 В рамках настоящего обзора понятие "межгосударственные органы по защите прав и основных свобод человека" охватывает международные договорные органы ООН, действующие в сфере защиты прав и свобод человека.

2 Для сведения: в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации подготовлено Обобщение практики и правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам, связанным с защитой прав и свобод лиц при назначении им наказания в виде административного выдворения (по состоянию на 1 августа 2018 года).

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" (за 2018 год) раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/27085/.

3 Комитет ООН по правам инвалидов (далее - Комитет по правам инвалидов, Комитет) действует на основании Конвенции о правах инвалидов от 13 декабря 2006 года (далее, если иное не следует из контекста излагаемого материала, - Конвенция о правах инвалидов, Конвенция). Российская Федерация является участником указанного международного договора.

По состоянию на 1 октября 2021 года Российская Федерация не признавала компетенцию Комитета на принятие индивидуальных сообщений.

Для сведения: в 2018 году в Верховном Суде Российской Федерации подготовлено Обобщение правовых позиций международных договорных и внедоговорных органов, действующих в сфере защиты прав и свобод человека, по вопросам защиты прав лиц с ограниченными возможностями.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" (за 2018 год) раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/27222/.

4 Как усматривалось из текста Соображений, автор утверждал, что, депортируя ее в Ирак, государство-участник нарушит ее права по статьям 10 и 15 Конвенции, поскольку ее высылка приведет к серьезному риску самоубийства, а также к другим серьезным угрозам для ее жизни и здоровья (пункт 7.6 Соображений).

5 Комитет по правам человека, Замечание общего порядка № 31 (2004), п. 12.

6 Дело "X. против Дании" (CCPR/C/110/D/2007/2010), п. 9.2.

7 Там же; и дело "Х. против Швеции" (CCPR/C/103/D/1833/2008), п. 5.18.

8 Там же.

9 См., например, дело "К. против Дании" (CCPR/C/114/D/2393/2014), п. 7.4; и дело "Ц.Х. против Австралии" (CCPR/C/107/D/1957/2010), п. 9.3.

10 Дело "Абдилафир Абубакар Али и Маюл Али Мохамад против Дании" (CCPR/C/116/D/2 409/2014), п. 7.8.

11 Дело "Адам Харун против Швейцарии" (CAT/C/65/D/758/2016), пп. 9.7-9.11.

12 Европейский Суд по правам человека, дело "Папошвили против Бельгии", заявление № 41738/10, постановление от 13 декабря 2016 года, пп. 173-174. См. также Европейский Суд по правам человека, дело "Савран против Дании", заявление № 57467/15, постановление от 1 октября 2019 года, в котором Суд постановил, что высылка заявителя в Турцию без получения датскими властями достаточных и индивидуальных заверений в уходе за ним в Турции будет нарушением статьи 3 Европейской конвенции о правах человека.

13 Европейский Суд по правам человека, дело "Папошвили против Бельгии", пп. 183-187.

14 Там же, пп. 189-190.

15 Для сведения. В 2019 году в Верховном Суде Российской Федерации подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на образование.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" (за 2019 год) раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/28445/.

16 Как усматривалось из текста Соображений, в сентябре 2009 года Рубен, которому на тот момент исполнилось десять лет, начал обучение по программе обязательного начального образования в 4-м классе обычной государственной начальной школы им. Антонио Гонсалеса де Ламы города Леон, в которой он учился ранее в сопровождении технико-образовательного ассистента. До этого момента Рубен хорошо интегрировался в школе как в отношениях с одноклассниками, так и с учителями. Однако с начала учебы в 4-м классе выделенный Рубену тьютор Х. отнесся к нему неприязненно по причине его инвалидности, а именно - дискриминировал его, не уделял ему внимания и жестоко обращался с ним. Согласно свидетельским показаниям матерей двух одноклассников автора, данным 23 января 2012 года в Административном суде № 1 Леона, тьютор хватал Рубена за шею, угрожая выбросить его из окна, а также ударить его стулом. Родителям Рубена тьютор заявил, что тот "неконтактен и опасен", и им посоветовали перевести его в коррекционное образовательное учреждение. Кроме того, автор подвергся физическому насилию со стороны учительницы Y., которая дала ему несколько пощечин. Хотя родители Рубена направили жалобу на эти действия в Управление образования провинции, проверки по ним проведено не было (пункт 2.1 Соображений).

17 Замечание общего порядка № 4 (2016) о праве на инклюзивное образование, п. 8.

18 Там же, п. 11.

19 Там же, п. 13.

20 Замечание общего порядка № 4, п. 19.

25 Комитет напомнил - в своем докладе о расследовании в отношении Испании, проведенном в соответствии со статьей 6 Факультативного протокола, он настоятельно призвал государство-участник "не допускать преследования в уголовном порядке родителей учащихся-инвалидов, требующих соблюдения права их детей на инклюзивное образование наравне с другими, по статье об уклонении от выполнения семейных обязанностей"25. Комитет заключил, что государство-участник не выполнило свои обязательства по статье 23, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 4 Конвенции (пункт 8.10 Соображений).

27 Как усматривалось из текста Соображений, автор утверждала, что государство-участник нарушило ее права, предусмотренные в статьях 4 (подпункты "a"-"e" пункта 1), 5 (пункт 2) и 18 (пункт 1) Конвенции. Она утверждает, что, обратившись с ходатайством о миграции в государство-участник, она попала под его юрисдикцию в связи с ее заявлением на получение визы. Таким образом, государство-участник обязано рассматривать ее заявление на получение визы без какой-либо дискриминации. Она также утверждает, что в соответствии со статьями 4 (подпункты "a"-"e" пункта 1), 5 (пункт 2) и 18 (пункт 1) Конвенции государство-участник обязано принять все надлежащие меры, включая законодательные, для запрещения дискриминации по признаку инвалидности и обеспечения эффективной правовой защиты от дискриминации по всем признакам в отношении права на свободу передвижения и свободу выбора местожительства (пункт 3.1 Соображений).

28 Дело "Х М. против Швеции" (CRPD/C/7/D/3/2011), п. 8.3.

29 Замечание общего порядка № 6 (2018), п. 18"b".

30 См., например, дело "Альтхаммер и др. против Австрии" (CCPR/C/78/D/998/2001), п. 10.2.

31 Конвенция о правах инвалидов, преамбула, пп. "е" и "i". См. дело "С. К. против Бразилии" (CRPD/C/12/ D/10/2013), п. 6.4.

32 Комитет по правам человека, Замечание общего порядка № 18 (1989), п. 13.

33 Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, Замечание общего порядка № 20 (2009), п. 13.

34 Как следовало из текста Соображений (пункт 2.3), все заявители на получение визы подкласса 457 должны удовлетворять требованию в отношении здоровья в соответствии с критерием общественного интереса 4006A, который прописан в Миграционных правилах 1994 года и предусматривает, что у заявителя не должно быть заболевания или состояния, в связи с которым он или она, вероятно, будет нуждаться в медицинских или общественных услугах в течение срока действия визы в обстоятельствах, когда предоставление такого лечения повлечет за собой "значительные расходы для австралийских властей или ущемление права гражданина или постоянного жителя Австралии на доступ к медицинскому обслуживанию".

35 Конвенция о правах инвалидов, преамбула, п. "е".

36 См. также дело "Домина и Макс Бендтсен против Дании" (CRPD/C/20/D/39/2017), п. 8.5.

37 Как усматривалось из текста Соображений, весной 2015 года в Сёдертёрнском университете, который является государственным учреждением, был объявлен конкурс на заполнение постоянной должности лектора (доцента) кафедры публичного права. Ранее автору приходилось временно работать в Сёдертёрнском университете, руководству которого известна его потребность в сурдопереводе. Конкурсная комиссия сочла его самым квалифицированным кандидатом на эту должность, и в качестве одного из этапов процедуры трудоустройства ему была предоставлена возможность провести пробную лекцию. Несмотря на уровень его квалификации, 17 мая 2016 года университет прекратил процесс заполнения вакансии, заявив, что оплата сурдоперевода будет слишком затратной мерой для гарантирования права автора на трудоустройство на основе равенства с другими кандидатами. Сумма расходов на необходимый сурдоперевод оценивалась в 520 000 шведских крон (55 341 долл. США) в год. Ежегодный бюджет университета на кадровые нужды превышал полмиллиарда шведских крон, и в 2016 году бюджетный профицит составил 187 млн. шведских крон (20 млн. долл. США). Дальнейший анализ альтернативных форм адаптации рабочего места или разумного приспособления, включая адаптацию служебных функций, не требующих сурдоперевода, например мероприятия по контролю за студентами и проведению экзаменов и инструктированию через сеть "Интернет", ни на одном из этапов процесса трудоустройства администрацией университета не проводился (пункт 2.2 Соображений).

38 Дело "Юнгелин против Швеции" (CRPD/C/12/D/5/2011), п. 10.4.

39 Замечание общего порядка № 6 (2018), п. 12.

40 Дело "В.Ф.К. против Испании" (CRPD/C/21/D/34/2015), п. 8.4.

41 Замечание общего порядка № 6 (2018), пп. 26 "а" и 67 "h".

42 Дело "Юнгелин против Швеции" (CRPD/C/12/D/5/2011), п. 10.5.

43 Дело "В.Ф.К. против Испании" (CRPD/C/21/D/34/2015), п. 8.7.

44 Как усматривалось из текста Соображений, автор утверждал, что были нарушены его права, предусмотренные подпунктами "a", "b", "е", "g", "i" и "k" пункта 1 статьи 27, рассматриваемыми отдельно и в совокупности с пунктами "a", "b", "c", "d” и "е" статьи 3, подпунктами "a", "b" и "d" пункта 1 и пунктом 5 статьи 4, пунктами 1, 2 и 3 статьи 5 и пунктом 2 статьи 13 Конвенции, поскольку государство-участник на основании отсутствия нормативно-правового регулирования на местном уровне подвергло его дискриминации, не предоставив ему возможности сохранить активную занятость путем перевода на другую работу в силу наличия у автора стойкой полной утраты способности к выполнению его обычной профессиональной деятельности (пункт 3.1 Соображений).

45 Замечание общего порядка № 6, п. 67.

46 Там же, подп. "b") п. 24.

47 Там же, подп. "a") п. 26 и подп. "h" п. 67.

48 Дело "В.Ф.К. против Испании" (CRPD/C/21/D/34/2015), п. 8.7.

49 Королевский указ № 1/2013 от 29 ноября 2013 года, которым был утвержден пересмотренный текст Общего закона о правах инвалидов и их социальной интеграции.

50 Замечание общего порядка № 6, подп. "е" п. 26.

51 Там же, п. 8.9.

52 Там же, п. 8.10.

53 Для сведения. В 2019 году в Верховном Суде Российской Федерации подготовлено Обобщение правовых позиций межгосударственных органов по защите прав и свобод человека и специальных докладчиков (рабочих групп), действующих в рамках Совета ООН по правам человека, по вопросу защиты права лица на уважение частной и семейной жизни, жилища.

Размещено на официальном сайте Верховного Суда Российской Федерации в подразделе "Международная практика" (за 2019 год) раздела "Документы". Режим доступа: URL: http://www.vsrf.ru/documents/international_practice/28123/.

54 Комитет ООН по экономическим, социальным и культурным правам (далее - Комитет) действует с целью контроля за обеспечением выполнения государствами-участниками их обязательств по Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 года (далее - Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, Пакт). Российская Федерация является участником указанного международного договора в качестве государства - продолжателя Союза ССР.

На основании Факультативного протокола к Пакту от 10 декабря 2008 года Комитет вправе принимать индивидуальные сообщения лиц, находящихся под его юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения государством-участником положений Пакта. По состоянию на 1 октября 2021 года Российская Федерация не являлась участником данного Протокола.

55 Как усматривалось из текста Соображений, авторы утверждали, что из-за отсутствия у них альтернативного жилья и возможности доступа к жилью вне сферы государственной и социальной аренды в силу недостаточности их доходов их выселение из жилья, в котором они проживали, представляло собой нарушение их прав, закрепленных в статье 11 Пакта (пункт 3 Соображений).

56 Замечание общего порядка № 4 (1991), п. 1.

57 Там же, пп. 7 и 9.

58 Там же, п. 7.

59 Там же, п. 12.

60 Там же, п. 18, и Замечание общего порядка № 7 (1997), п. 1.

61 Дело "Бен Джазия и др. против Испании", п. 13.4.

62 Дело "Гомес-Лимон Пардо против Испании" (E/C.12/67/D/52/2018), п. 9.4.

63 Дело "Лопес Альбан против Испании" (E/C.12/66/D/37/2018), п. 11.5.

64 Там же, п. 11.7.

65 Там же.

66 Там же, п. 15.1.

67 Замечание общего порядка № 7, п. 16.

68 Дело "Бен Джазия и др. против Испании", п. 15.2.

69 Там же, п. 15.5. См. также заявление Комитета по вопросу об оценке обязательства по принятию мер "в максимальных пределах имеющихся ресурсов", предусмотренного Факультативным протоколом к Пакту (E/C.12/2007/1).

70 Замечание общего порядка № 4, п. 8 "c". См. также п. 13.

71 Замечание общего порядка № 3 (1990), п. 2. См. также письмо Председателя Комитета от 16 мая 2012 года в адрес государств-участников Пакта.

72 См., например, доклад 2015 года Специального докладчика по вопросу о достаточном жилище как компоненте права на достаточный жизненный уровень, а также о праве на недискриминацию в этом контексте (A/HRC/31/54), пп. 28-38.

73 Замечание общего порядка № 4, п. 8.

74 Дело "Лопес Альбан против Испании", пп. 9.1-9.4.

75 Там же, п. 10.1.

76 Там же, см. также дело "Бен Джазия и др. против Испании", п. 17.2, и доклад 2019 года Специального докладчика по вопросу о достаточном жилище как компоненте права на достаточный жизненный уровень, а также о праве на недискриминацию в этом контексте (A/HRC/40/61), п. 41.

77 A/HRC/40/61, п. 41.

78 См. также дело "Бен Джазия и др. против Испании", п. 17.2, и доклад 2017 года Специального докладчика по вопросу о достаточном жилище как компоненте права на достаточный жизненный уровень, а также о праве на недискриминацию в этом контексте (A/HRC/34/51), пп. 27-29.

79 Дело "Лопес Альбан против Испании", п. 11.5.

80 Как усматривалось из текста Соображений, автор утверждал, что ее выселение, решение о котором на тот момент вынес и приостановил следственный суд № 30 Мадрида, будет представлять собой нарушение статьи 11, пункт 1, Пакта, поскольку у нее нет альтернативного варианта достаточного жилища. Автор также утверждал, что в ходе уголовного разбирательства в ее отношении не были учтены ее нужды и тяжелое финансовое положение и что она была осуждена за преступление неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. Автор утверждает также, что выселение может серьезно повлиять на процесс школьного обучения ее детей и что, поскольку она недавно стала матерью, она не может устроиться на работу (пункт 3 Соображений).

81 "Принципы и рекомендации в отношении переписей населения и жилого фонда". Второе пересмотренное издание (ST/ESA/STAT/SER.M/67/Rev.2). Режим доступа: URL: https://unstats.un.org/unsd/publication/seriesM/seriesm_67Rev2s.pdf, стр. 321.

82 Как усматривалось из текста Соображений, автор утверждал, что ее выселение, решение о котором на тот момент вынес и приостановил следственный суд № 30 Мадрида, будет представлять собой нарушение пункта 1 статьи 11 Пакта, поскольку у нее не было альтернативного варианта достаточного жилища. Автор также утверждал, что в ходе уголовного разбирательства в ее отношении не были учтены ее нужды и тяжелое финансовое положение и что она была осуждена за преступление неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. Автор утверждал также, что выселение могло серьезно повлиять на процесс школьного обучения ее детей и что, поскольку она недавно стала матерью, она не смогла устроиться на работу (пункт 3 Соображений).

83 Дело "Гомес-Лимон Пардо против Испании" (E/C.12/67/D/52/2018), п. 8.2.

84 Там же, п. 9.4.

85 Дело "Трухильо Калеро против Эквадора" (E/C.12/63/D/10/2015), п. 9.10.