Врачебная тайна и цифровизация: как защитить информацию о пациенте

djv / Depositphotos.com

Институт врачебной тайны, возникший еще в Древнем мире, эволюционировал на протяжении всего периода развития медицинского права. Эксперты обсудили соответствующую тему на пленарном заседании на тему: "Умеют ли роботы хранить секреты? Врачебная тайна в эпоху глобальной цифровизации", организованного в рамках Петербургского Международного Юридического Форума 9 3/4, информационным партнером которого является компания "Гарант". С одной стороны, врачебная тайна охраняется государством с помощью механизмов защиты через установления запретов, с другой – учитывается этическая сторона вопроса, который регулируется особой отраслью медицинского права, отметила Александра Дронова, статс-секретарь, заместитель Министра здравоохранения РФ. "С развитием информационных технологий важной темой становятся вопросы обеспечения врачебной тайны в ходе обработки и защиты той информации, которая собирается от пациентов", – заметила эксперт. При обработке такой информации возникает вопрос риска раскрытия таких данных, а вопросы их защиты поднимаются на новый уровень.

Закон устанавливает, что к врачебной тайне относятся любые сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, а также иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении (ч. 1 ст. 13 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации", далее – Закон № 323-ФЗ). Разглашение таких сведений лицами, которым они стали известны (например, при обучении, исполнении должностных обязанностей) не допускается – за исключением случаев, определенных законом (ч. 2 ст. 13 Закона № 323-ФЗ). Во-первых, с письменного согласия гражданина (законного представителя) допускается передача сведений, составляющих врачебную тайну, другим гражданам и должностным лицам в целях медицинского обследования и лечения пациента и иных действий (ч. 3 ст. 13 Закона № 323-ФЗ). Во-вторых, в случае отсутствия письменного согласия допускаются следующие случаи (ч. 4 ст. 13 Закона № 323-ФЗ):

• в целях проведения медицинского обследования и лечения гражданина, который в результате своего состояния не способен выразить свою волю;
• при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений;
• по запросу государственных органов в определенном законе случаях – например, по запросу органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством;
• в целях контроля за исполнением лицами, признанными больными наркоманией, возложенной на них при назначении административного наказания судом обязанности пройти лечение от наркомании;
• в случае оказания медицинской помощи несовершеннолетнему;
• в целях информирования органов внутренних дел в определенных случаях – например, о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий;
• для проведения военно-врачебной экспертизы;
• для  расследования несчастного случая на производстве и профессионального заболевания; 
• при обмене информацией медицинскими организациями;
• для осуществления учета и контроля в системе обязательного социального страхования;
• для осуществления контроля качества и безопасности медицинской деятельности.

Примечательно, что отдельно выделяется положение о том, что не допускается разглашение врачебной тайны в том числе после смерти человека (ч. 1 ст. 13 Закона № 323-ФЗ), однако в январе прошлого года они были признаны Конституционным судом не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования неопределенность их нормативного содержания не позволяет определить условия и порядок доступа к медицинской документации умершего пациента его супруга, членов семьи или иных лиц, указанных в его информированном добровольном согласии на медицинское вмешательство (Постановление Конституционного Суда РФ от 13 января 2020 г. № 1-П). Как установил Суд, доступ к медицинской информации умершего может потребоваться членам его семьи в связи с реализацией ими своего права на охрану здоровья и медицинскую помощь (ч. 1 ст. 41 Конституции РФ), в частности при необходимости диагностирования и лечения генетических, инфекционных и иных заболеваний. КС РФ посчитал, что Конституция РФ предусматривает возможность установления в отношении информации, относящейся к врачебной тайне, специального правового режима, в том числе режима ограничения свободного доступа к ней со стороны граждан, при этом отдельно подчеркивается, что "гарантии защиты частной жизни, чести и достоинства умершего и доброй памяти о нем, как и защиты прав и законных интересов его близких, не могут быть исключены из сферы публичного интереса". Этим же поставлением была регламентирована необходимость внесения в правовое регулирование изменения, которые позволят нормативно определить условия и порядок доступа к медицинской документации умершего пациента.

Как объяснила директор ФГБУ "Национальный медицинский исследовательский центр терапии и профилактики медицины" Оксана Драпкина, термин "врачебная тайна" не отражает полный круг лиц, которые должны эту тайну соблюдать – она относится не только к врачам, но и ко всему персоналу медицинского учреждения, куда обратился пациент, а также к любым людям, которым такие сведения стали доступны (например, фармацевты или юристы). К врачебной тайне относится не только информация медицинского характера (информация, характеризующая состояние здоровья пациента), но и другие, немедицинские сведения – информация о факте местонахождения пациента, обращения за медицинской помощью, госпитализации, обследования и т. п.

Проводя анализ регламентации правового статуса врачебной тайны, заведующая отделом социального законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Наталья Путило заметила тенденцию на рост исключений из понятий того, что относится к врачебной тайне. Так, Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан (утв. ВС РФ 22 июля 1993 № 5487-1) – в настоящее время утратили силу) в первоначальной редакции содержало пять позиций об исключениях в отношении разглашении врачебной тайны, в то время как текущий закон в первоначальной редакции содержал 10 позиций, а в текущей редакции – 14. При этом следует учитывать решения КС РФ, который установил, что российское законодательство несовершенно в части медицинской тайны и требуется установление дополнительных оснований в части раскрытия врачебной тайны родственникам умерших пациентов в определенных случаях – разработка соответствующего законопроекта уже ведется, отметила эксперт. Все это говорит об увеличении исключений в части раскрытия информации, составляющей врачебную тайну.

Отдельного обсуждения заслуживает тема законодательного регулирования телемедицинских услуг. Напомним, что телемедицинские технологии представляют собой информационные технологии, которые:

• обеспечивают дистанционное взаимодействие медицинских работников между собой и с пациентами;
• идентификацию указанных лиц;
• документирование действий при проведении консультаций, консилиумов и дистанционного медицинского наблюдения (п. 22 ст. 2 Закона № 323-ФЗ).

Подробнее о регулировании телемедицинских технологий читайте в нашем материале: Здоровье и технологии: правовые проблемы взаимодействия. Наталья Путило заметила, что в юридическом сообществе сложилось два противоположных мнения по поводу того, как следует регулировать телемедицинские технологии. Некоторые эксперты считают, что современное регулирование не представляется достаточным, его следует ужесточить – оно требует централизации, дифференцирования и создания множества подробных норм, в том числе в части врачебной тайны. Другие эксперты полагают, что текущего регулирования для определения правового статуса телемедицинских технологий достаточно, а ужесточение и чрезмерная детализация регулирования препятствует развитию новых информационных технологий.

Трансформация медицинского сектора в сторону цифровизации переводит значительную часть процесса обработки информации в электронный вид. С увеличением объема такой информации повышается уровень ответственности за ее сохранностью, констатировал советник директора ФГБУ "Федеральный ресурсный центр по информации и технологическому развитию" Минздрава России Александр Дубасов. Эксперт отдельно подчеркивает, что следует защищать не только непосредственно информацию, но и инфраструктуру, обеспечивающей обработку такой информации. При вопросе обеспечения информационной безопасности в медицинской сфере требуется руководствоваться тремя постулатами: обеспечение целостности, доступности и конфиденциальности. "Создание информационных технологий в отрыве от обеспечения их информационной безопасностью повышает риски того, что инфраструктура и данные будут подвержены атакам и действиям злоумышленников", – считает эксперт. Он считает, что выделенные ключевые постулаты отражены в законодательстве – например, закон о персональных данных содержит положение об обязанности принимать необходимые правовые, организационные и технические меры для защиты персональных данных от неправомерных действий в отношении персональных данных (ч. 1 ст. 19 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ "О персональных данных"). Также сфера здравоохранения входит в понятие критической информационной структуры (КИИ) (по смыслу ч. 8 ст. 2 Федерального закона от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ "О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации"; далее – Закон № 187-ФЗ), где устанавливаются права и обязанности субъектов КИИ по обеспечению защиты информации (ст. 9 Закона № 187-ФЗ), а также требования по защите информации значимых объектов КИИ.

При этом фактически все медицинские организации являются субъектами КИИ – это связано с тем, что процессы, которые они осуществляют в рамках своей деятельности, являются критическими для здравоохранения, пояснил эксперт. Он отдельно выделил опасность потенциальной ошибки обучения искусственного интеллекта. Таким образом, возможна потеря времени и ресурсов, а в худшем случае – будет поставлен ошибочный диагноз.