Лев Попов: "Юрист должен работать для людей, а не против них"

Говорят, если чего-то очень захотеть, это обязательно исполнится. Профессор Московского государственного юридического университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА), д. ю. н., ветеран Великой Отечественной войны Лев Попов еще в юности решил, что станет юристом, будет работать в вузе, заниматься наукой и учить студентов. И даже война не помешала ему осуществить эти мечты. О своем профессиональном пути, который пришелся на послевоенные годы, Лев Леонидович рассказал порталу ГАРАНТ.РУ.

Детство, поломанное войной 

Да, мой отец, Леонид Васильевич, воевал в Великой Отечественной войне.

Он вообще не мог оставаться безучастным к тяжелым событиям нашей страны. В 1939 году он добровольцем пошел на финскую войну [30 марта 1939 года – 12 марта 1940 года. – Ред.], командовал батальоном. Там он получил первый орден Красной Звезды.

А с началом Великой Отечественной войны папа отправился на Ленинградский фронт (до войны мы жили в Ленинграде). Всю блокаду отец провел в районе самого страшного места военного Ленинграда – на возвышенности под названием "Синявинские высоты", где шли ожесточенные бои. В 1943 году его часть вместе с Волховским фронтом прорвала блокаду и вышла на город Любань Ленинградской области. За освобождение этого города отцу присвоено звание "Почетный гражданин города Любань".

Летом 1941 года моя мама была в положении, а мне только исполнилось 11 лет. Мой отец, будучи стратегически мыслящим военным человеком и понимая, что нам с мамой в Ленинграде не выжить, отправил нас в эвакуацию. Так 27 августа 1941 года мы с мамой поехали на последнем поезде в город Красный Холм Тверской области. В этом городе жили моя бабушка, Евдокия Васильевна Гусева, и дед, Василий Иванович Гусев.

Моя жизнь в Красном Холме началась с рытья лопатами противотанкового рва. В этой работе принимали участие все жители города и окрестных деревень, поэтому она не минула и меня – 11-летнего мальчика из фортепьянного кружка районного дома пионеров Ленинграда. Этот ров – огромный по глубине и ширине – я помню до сих пор, настолько гигантским сооружением он мне казался.

А тем временем немцы заняли город Калинин (сейчас – Тверь) и были от нас в 140 км. Предполагалось, что они пойдут на Ленинград с востока через Красный Холм. Этот план немцев был сорван, однако наш город они все же бомбили – помню, как я с мальчишками бегал на станцию обследовать сбитые самолеты.

К зиме 1941 года мама закончила курсы счетоводов и уехала вместе с моим маленьким братом работать бухгалтером в колхоз, расположенный в деревне Машино в 16 км от нашего города. А я с двоюродной сестрой моего возраста остался у бабушки, чтобы продолжить обучение в школе – я тогда пошел в четвертый класс. Никто не заставлял меня делать этого, но я понимал, что без образования мне будет сложно добиться чего-то в жизни.

Я думаю, голод. Помню, что в Красном Холме выдавали по карточкам 300 г хлеба на человека в день, поэтому кушать хотелось всегда. Суровой зимой 1941 года в доме бабушки не было даже картофельных очисток. Тогда я каждую субботу после школы вставал на лыжи и 16 км ехал в деревню Машино, к маме. Подкормившись за выходной, в воскресенье я возвращался обратно. Было ли мне страшно? Нет, не было, несмотря на то, что ехал я один в потемках через лес и поле.

Лето 1942 года мы с сестрой провели у моей мамы в Машино. Но и там к тому времени уже не было еды – колхоз все продовольствие сдавал на фронт. Все вещи, которые мы привезли из Ленинграда, мама к тому времени уже обменяла на еду. За счет миллионов людей, эвакуированных из городов (местные жители называли их выковырянными), деревня в то время немного "приоделась".

Конечно! Поскольку мужики и молодые парни были на фронте, на работу в колхоз брали женщин, стариков и подростков. Во время школьных каникул я тоже трудился. Например, моей первой колхозной работой был вывоз навоза на поля. Это физически очень тяжело для подростка. Я дважды прокалывал ступни навозными вилами, каждый раз меня отвозили в больницу и промывали раны, к счастью, обошлось без заражения.

Именно в деревне я научился обращаться с лошадьми. Особенно трудно для меня было надевать хомут и затягивать его ремнем – не хватало силенок. Хотя лошади тоже были голодные и слабые. Когда мы возили для колхоза дрова из леса, приходилось заманивать лошадь сеном – иначе она не шла.

Мне запомнилась такая история. Поспела рожь, и я вместе с другими колхозниками взялся отвозить мешки с зерном на мельницу, где его мололи и отправляли муку на фронт. Однажды мы привезли на мельницу несколько подвод с зерном, но из-за отсутствия каких-то документов у нас их не приняли. Меня, городского мальчишку, посадили верхом на лошадь без седла и подкладки и сказали: "Скачи в Машино, в правление колхоза, и привези оттуда необходимые бумаги". Так я, держась за гриву, проскакал в общей сложности 34 км и привез то, что требовалось. Когда я слез с лошади, моя кожа была стерта до мяса, а из образовавшихся ран капала кровь. После этой поездки я не мог ни сидеть, ни лежать несколько дней.

А вот еще одно воспоминание. Во время зимы 1942-1943 годов мне поручили отвезти из Машино в заготовительную контору Красного Холма целые сани мешков с зерном. Когда я уже возвращался назад, вдруг начался снежный буран, отчего стало совсем темно и лошадь сбилась с пути. Что делать? Я остановил лошадь, вышел из саней и голой рукой стал на ощупь искать дорогу, утоптанную лошадьми и умятую полозьями саней, но во время бурана занесенную снегом. Каким-то чудом мне удалось найти ее. В кромешной тьме и снежном буране я все же добрался до дома. Это было более 70 лет назад, но помню я это происшествие, как будто оно случилось со мной вчера.

Так что в колхозе практически каждый день находилась какая-то работа, за которую начисляли трудодни. А когда меня по возрасту или другим причинам на нее не брали, мы с двоюродной сестрой ходили по деревням просить милостыню "Христа ради" – так научила нас моя бабушка.

Вот в таком режиме – учеба в школе, тяжелая работа во время каникул, постоянное чувство голода и тоска по отцу – я жил до 1944 года, пока Красная Армия не сняла блокаду Ленинграда и мы с семьей не вернулись домой. День Победы я встретил в полностью освобожденном Ленинграде.  

Привычка много работать

В 1949 году я закончил школу с медалью и поступил на юридический факультет Ленинградского государственного университета. После его окончания я начал работать старшим следователем в 41-м отделении милиции, затем был переведен на работу в УВД Леноблгорисполкомов в Особую инспекцию по личному составу. А после создания в стране специальной милиции по оперативному обслуживанию секретных объектов я поступил в ее ленинградский отдел.

Меня всегда тянуло в науку. Кроме того, я даже имел рекомендацию для поступления в аспирантуру от единственного на тот момент в СССР академика-юриста Анатолия Васильевича Венедиктова. Но в Ленинграде поступать мне было некуда. С приходом к власти Никиты Сергеевича Хрущева многие юридические аспирантуры закрыли, а поток обучающихся сократили практически в восемь раз – первый секретарь ЦК КПСС считал, что России юристы не нужны. В Ленинградском государственном университете мне предложили поступать в экономическую аспирантуру, но я отказался. Уже тогда я был предан юриспруденции и хотел посвятить свою жизнь именно ей. 

А поскольку с университетских лет мне больше всего нравилось административное право, я выбрал вуз, в котором была такая кафедра. Так я поступил в адъюнктуру Высшей школы МВД СССР (сейчас – Академия управления МВД России) в Москве.

Нет, из адъюнктуры меня досрочно перевели на преподавательскую работу в Высшую школу МВД СССР, затем я стал ее доцентом. А уже с этой должности Михаил Иванович Еропкин [начальник Управления учебных заведений МВД СССР, генерал-майор милиции, профессор, д. ю. н. – Ред.] пригласил меня на работу во Всесоюзный научно-исследовательский институт (ВНИИ) МВД СССР, где я возглавил первое научное подразделение административно-правовой направленности в системе МВД СССР.  

Во ВНИИ МВД СССР мы изучали административное законодательство и пришли к выводу, что административная ответственность регламентировалась в то время более чем 500 правовыми актами. По этой причине сотрудникам органов внутренних дел, которые привлекали граждан к административной ответственности, было сложно изучить все имеющиеся нормы. А обычные люди и вовсе не могли разобраться в этом безбрежном море документов. Тогда мы поняли, что нужно свести имеющуюся практику воедино.

Обобщив все правовые акты, мы создали проект Кодекса об административных правонарушениях, нормы которого были расположены по отраслям управления. Эта работа заняла у отдела проблем административной деятельности органов внутренних дел ВНИИ МВД СССР два года. Данный проект был высоко оценен на коллегии МВД СССР. Спустя несколько лет именно на его основе был принят Кодекс РСФСР об административных правонарушениях.

Около семи лет. За это время я собрал интересный материал и защитил докторскую диссертацию. А в 1974 году Николай Анисимович Щелоков создал Московскую высшую школу милиции МВД СССР (сейчас – Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя) – высшее учебное заведение, которое готовило кадры для милиции Москвы и Московской области. Меня пригласили в этот вуз на должность заместителя начальника по научной работе, и я согласился.

Кстати, на этой должности я руководил курсантами, обеспечивающими безопасность и охрану общественного порядка во время проведения Олимпиады 1980 году. За эту работу я был награжден орденом "Знак Почета".

Поначалу да, но со временем мои коллеги начали подшучивать: "Если ты не начнешь писать научные труды и работать с аспирантами, ты скоро перестанешь быть профессором и доктором наук". Дело в том, что административная работа отнимала у меня слишком много времени, так что заниматься наукой было просто некогда. Поэтому когда мне позвонил Станислав Владимирович Бородин (в то время – начальник Академии управления МВД СССР) и пригласил на должность заведующего кафедрой административного права Академии управления МВД СССР [так в то время называлась Высшая школа МВД СССР, в адъюнктуре которой учился Лев Леонидович. Сейчас этот вуз переименован в Академию управления МВД России. – Ред.], я с радостью согласился. Я очень горжусь тем, что за время моей работы там кафедра административного права стала лучшей в академии. Видимо, такие успехи не остались незамеченными, и вскоре мне предложили занять должность заместителя начальника академии по учебной работе.

Однако спустя семь лет в связи с достижением пенсионного возраста меня попросили оставить данный пост, но я продолжал работать вольнонаемным профессором на той же кафедре. А в 1997 году мне неожиданно позвонили из Московской государственной юридической академии [сейчас – Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина. – Ред.] и предложили должность заведующего кафедрой административного права и проректора по научной работе. Когда я пришел к ректору академии Олегу Емельяновичу Кутафину обсудить данное предложение, он сразу осадил меня: "Не смей называть меня Олег Емельянович! Я для тебя Олег, а ты для меня Лева". Вот так мы и начали совместную работу.

Первая задача, которую передо мной поставили на новом месте, – написание кафедрального учебника по административному праву. В 1999 году учебник был готов, а спустя несколько лет его переиздали общим тиражом 150 тыс. экземпляров – настолько удачным его считали и студенты, и сами преподаватели.

Я считаю, что человек в принципе должен много работать, особенно мужчина. Меня этому научили родители: моя мама работала до выхода на пенсию, а папа продолжал заниматься любимым делом и после. Великая Отечественная война также выработала привычку к работе: в те годы иначе просто невозможно было выжить.

Ученые степени и звания не всегда приносили доход. В начале 90-х многие предпочитали юриспруденции бизнес и другие, более прибыльные занятия. Я же так и не смог оставить любимое дело. Однако я никогда не забуду, как мне приходилось ездить по разным вузам и предлагать свои услуги в качестве преподавателя – без дополнительного заработка в те времена было тяжело.

План на жизнь, или "Я счастлив от того, что выбрал юриспруденцию и стал тем, кем я стал" 

Чтобы стать хорошим преподавателем в юридической сфере, надо освоить не только профессию юриста, но и профессию педагога. К счастью, сейчас в аспирантуры вернули педагогические дисциплины, но даже их не всегда достаточно, чтобы понять методику преподавания и овладеть ею. Кроме того, последние годы вузы не только организуют учебный процесс, но и активно развивают научно-исследовательскую деятельность. Так что если преподаватель не будет заниматься наукой, он потеряет свою квалификацию. 

Да, изменился, и, к сожалению, в худшую сторону. Я думаю, это связано с теми реформами, которые произошли в нашей стране в начале 90-х. Тогда люди не думали ни о науке, ни об образовании. К тому же рыночная экономика в принципе предполагает потребительство, а не созидание. Поэтому в те годы образование и наука оказались в настолько запущенном состоянии, что поднять их до прежнего уровня не удалось до сих пор.

Никогда. Мне нравится юриспруденция и я получаю удовольствие от занятия ею. Юрист должен любой ценой добиваться законности и справедливости. И я всегда делал это насколько мог. Еще во время работы следователем меня дважды увольняли с должности, потому что я отказывался выполнять указания начальства, которые не считал законными и справедливыми. Юрист должен работать для людей, а не против них.

Когда я был подростком, я распланировал свою жизнь на много лет вперед. Я хотел стать дипломированным юристом, отучиться в аспирантуре, защитить кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию, заниматься наукой, разрабатывать новое законодательство, преподавать. И, представляете, все задуманное мной сбылось! Я счастлив от того, что выбрал юриспруденцию и стал тем, кем я стал.

Документы по теме:

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях

Материалы по теме:

Вениамин Яковлев: "Право – это искусство, и ему нужно служить"
Советник Президента РФ, член-корреспондент РАН, заслуженный юрист РСФСР, д. ю. н. 

Григорий Ивлиев: "Даже когда я работаю в области культуры, я все равно занимаюсь юриспруденцией"
Федеральный судья в почетной отставке, к. ю. н., заслуженный юрист РФ, член-корреспондент. 

Генри Резник: "Юриспруденция для меня – наука, адвокатура – это моя жизнь"
Президент Адвокатской палаты г. Москвы, старший партнер Адвокатского бюро "Резник, Гагарин и Партнеры", заслуженный юрист РФ, к. ю. н.