Вадим Чубаров: "Основные поправки в закон о арбитраже внесены, но в перспективе можно подумать о разделении выдаваемых арбитражным учреждениям разрешений на полные и частичные"

Вступившим в силу 29 марта Федеральным законом от 27 декабря 2018 г. № 531-ФЗ в законодательство об арбитраже внесены существенные поправки. В частности, изменено ведомство, выдающее разрешение на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения, законодательно закреплен перечень необходимых для получения такого права документов, предприняты меры по предотвращению осуществления организациями, не получившими разрешения администрировать арбитражные споры, арбитража ad hoc (арбитраж, осуществляемый третейским судом, который образован для разрешения конкретного спора) на постоянной основе. Кроме того, 8 апреля начало действовать новое Положение о порядке создания и деятельности Совета по совершенствованию третейского разбирательства (далее – Совет), который, напомним, выдает обоснованные рекомендации о предоставлении НКО права на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения или об отказе в его предоставлении.

О причинах корректировки Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ "Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации" (далее – закон об арбитраже) и текущем состоянии третейского разбирательства в России порталу ГАРАНТ.РУ рассказал заместитель Председателя Совета, вице-президент ТПП РФ, заслуженный юрист РФ, д. ю. н. Вадим Чубаров.   

В приближении органа, принимающего решение, к заявителям – организациям, которые планируют создавать постоянно действующие арбитражные учреждения (далее также – ПДАУ). Кроме того, Минюст России как орган исполнительной власти в силу объективных причин гораздо более оперативная организация, чем Правительство РФ, и это учитывалось при принятии соответствующего решения.

Но есть еще один момент – политический. На первом этапе реформы системы третейского разбирательства Правительство РФ с его силой и политической значимостью было выбрано в качестве органа, принимающего решения о создании постоянно действующих арбитражных учреждений, для того чтобы не допустить влияния на процесс принятия таких решений никаких лоббистских сил. Сейчас, когда острота прошла, и лоббисты поняли, что реформа будет развиваться по законодательно определенным канонам, необходимость участия Правительства РФ в выдаче разрешений на осуществление арбитража, на мой взгляд, отпала.

Закрепление в законе исчерпывающего перечня документов является одной из гарантий соблюдения прав заявителей. Если раньше Минюст России своим ведомственным актом мог включить в него какой-либо дополнительный пункт, то сейчас это невозможно, и при наличии полного набора необходимых и правильно оформленных документов заявителю не может быть отказано в рассмотрении заявки по формальным основаниям. В свою очередь заявитель не сможет упрекнуть министерство в том, что от него все время требуют какие-то дополнительные документы. Это очень правильное решение.

Разработкой обозначенных критериев занималась специально созданная рабочая группа Совета. На одном из этапов обсуждения предлагалось установить, что достаточным основанием для признания наличия у иностранного арбитражного учреждения широко признанной международной репутации является его вхождение в один или несколько рейтингов международных арбитражных учреждений. Мы посчитали, что этого недостаточно, в том числе потому, что далеко не все ведущие арбитражные учреждения в эти рейтинги включены. В них, например, не всегда присутствуют Международный коммерческий арбитражный суд при ТПП РФ (МКАС) или Китайская арбитражная ассоциация (China International Economic and Trade Arbitration Commission, CIETAC), хотя каждое из этих учреждений рассматривает больше споров, чем, к примеру, известные Лондонский третейский суд и Стокгольмский арбитраж. Соответствующую статистику МКАС ежегодно размещает на своем сайте. Так что включение в рейтинги, в которых ряд учреждений отсутствует в силу своей страновой принадлежности, явно не могло стать единственным критерием. В связи с этим были предложены еще шесть критериев, и принято решение о необходимости оценивать их в совокупности.

Также важно понимать, что, хотя некоторые критерии и предполагают оценку определенных количественных показателей, их значение не всегда является решающим. Так, 4 апреля Совет выдал рекомендацию о предоставлении права на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения Гонконгскому международному арбитражному центру (Hong Kong International Arbitration Centre, HKIAC). У него, например, количество разрешенных споров с участием российских организаций невелико, однако учет других критериев, а именно: длительность осуществления деятельности, количество рассматриваемых споров в целом, присутствие в международном рейтинге ведущих арбитражных учреждений, – позволил Совету дать соответствующую рекомендацию. В итоге HKIAC сможет администрировать международные споры с участием российских компаний. В дальнейшем, думаю, будем придерживаться такого же подхода.  

Требования к иностранным арбитражным учреждениям действительно зависят от того, какие дела они планируют разрешать. Международные коммерческие споры с участием российских компаний рассматриваются международными арбитражными учреждениями без каких-либо дополнительных разрешений – на основании Нью-Йоркской Конвенции ООН о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений. Для того чтобы рассматривать международные корпоративные споры с российским участием, иностранному арбитражному учреждению нужно в установленном порядке получить в Минюсте России разрешение на осуществление арбитража. Если же иностранное арбитражное учреждение хочет рассматривать еще и внутренние споры, то получить такое разрешение оно сможет только при наличии на территории России подразделения, которое будет реально администрировать эти споры. Думаю, это вполне законное и резонное требование. Учитывая, что сторонами внутренних споров могут быть самые разные компании: от абсолютно нейтральных с точки зрения вопросов безопасности до непосредственно связанных с продажей и поставкой продукции двойного назначения, наличие постоянного офиса позволит понимать, что иностранное арбитражное учреждение, которое планирует их рассматривать, пришло к нам надолго, а для бизнеса – прогнозировать, в каком направлении будут выноситься решения.  

Согласно данным публичного отчета о деятельности Совета за период с декабря 2018 по 29 марта 2019 года на его рассмотрение поступило 39 заявлений о предоставлении права на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения. По большинству из них даны отказы как по формальным признакам: неполнота или неправильное оформление документов, так и по существу.

По состоянию на начало апреля в работе находились четыре заявки, три из которых были рассмотрены на состоявшемся 4 апреля заседании Совета. Положительная рекомендация о предоставлении права на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения, помимо уже упомянутого Гонконгского международного арбитражного центра, была выдана в отношении автономной некоммерческой организации "Спортивная Арбитражная Палата" – создание такого учреждения, администрирующего арбитраж споров в профессиональном спорте, напомню, предусмотрено ст. 36.2 Федерального закона от 4 декабря 2007 г. № 329-ФЗ "О физической культуре и спорте в Российской Федерации". Основанные на этих рекомендациях распоряжения Минюста России, разрешающие этим организациям осуществлять арбитраж, были подписаны 25 апреля.

В отношении АНО "Центр арбитражного разбирательства" выдана рекомендация об отказе в предоставлении такого права. Совет посчитал, что его репутация не позволит обеспечить высокий уровень организации деятельности постоянно действующего арбитражного учреждения, и его создание не будет способствовать развитию третейского разбирательства в России. Хотя этот заявитель много лет занимается третейским разбирательством, и, возможно, один из лучших среди тех, кто в принципе претендовал на получение разрешения, некоторые факты говорят о том, что ему нужно еще очень много работать, чтобы организовать качественный арбитраж. Например, в период рассмотрения заявки на сайте представляемой заявителем организации рекламировался арбитраж ad hoc на постоянной основе, хотя с 29 марта текущего года такая реклама была законом об арбитраже запрещена. Внятного ответа на вопрос, почему такие услуги рекламируются, Совет не получил, но, когда мы перешли к вынесению решения по заявке, рекламы уже не было. Вот вам пример соблюдения закона со стороны лица, претендующего на вынесение беспристрастных и независимых решений. 

Я не буду откликаться на реакцию отдельных коллег, давайте в целом порассуждаем. Третейское разбирательство аd hoc – это исключение из правил, которое применяется тогда, когда стороны не могут решить, какое постоянно действующее арбитражное учреждение будет рассматривать их споры, и договариваются об образовании третейского суда для рассмотрения конкретного спора. По крайней мере именно такой подход к арбитражам ad hoc сложился в мировой практике. МКАС, например, оказывает по обращению сторон содействие в администрировании максимум двух-трех разбирательств ad hoc в год, и это нормальное положение вещей.

Отмечу, что осуществление содействия в проведении арбитража ad hoc постоянно действующим арбитражным учреждением не предполагает участия непосредственно в разрешении дела – учреждение лишь предоставляет набор организационных и административных услуг (по рассылке документов, предоставлению помещений для слушаний и т. д.), что позволяет сторонам в спокойной обстановке разрешать споры. Так что мы не видим препятствий для нормального развития разбирательства ad hoc у нас в стране, но и перспектив его превращения в основной способ разрешения споров тоже нет. Поэтому установленные запреты (на получение арбитражных сборов, регулярное предоставление помещений для устных слушаний и совещаний и др.) как раз и направлены на то, чтобы не дать превратить такое разбирательство в основное занятие лиц, которые не видят для себя возможности получения согласия на создание постоянно действующих арбитражных учреждений, и переходят в плоскость ad hoc, рекламируя свою деятельность по осуществлению такого разбирательства на постоянной основе.

Существенное влияние на популярность третейского разбирательства в России оказывает целый ряд факторов. Во-первых, развивая арбитраж именно на основе закона – принципах беспристрастности, независимости, с полным отказом от какого-либо коммерческого подхода или иной выгоды, мы сталкиваемся с необходимостью преодолевать предубеждения организаций, которые раньше имели дело с "квазиарбитражами" или недобросовестными третейскими судами. Во-вторых, в России одна из самых эффективных по продолжительности разрешения споров между предпринимателями государственных судебных систем. Государственные арбитражные суды работают четко, сроки рассмотрения соблюдаются, и эти сроки – едва ли не самые короткие в мире. Существуют и иные факторы, в частности неглубокая правовая культура разрешения споров в третейских судах в целом ряде регионов нашей страны. Поэтому привлечь предпринимателей в третейское разбирательство не так просто. Но если кто-то этой работой системно занимается, она дает результаты.

Статистика МКАС и МАК (с данными других арбитражных учреждений я менее знаком) позитивная: число споров, рассматриваемых созданными региональными отделениями МКАС, увеличивается, думаю, что в уже этом году оно может составить порядка 100 дел. Конечно, ожидать огромного количества дел после того, как 2500 третейских судов якобы занимались третейским разбирательством, хотя в большинстве случаев о настоящем арбитраже речь не шла, невозможно. Тем не менее постепенное увеличение числа споров подтверждает, что процесс по развитию третейского разбирательства идет.

Категории споров, как правило, типичные для арбитража: вытекающие из договоров купли-продажи, подряда, оказания консалтинговых, финансовых услуг, споры из кредитных отношений. Рассмотрение корпоративных споров в порядке арбитража пока, к сожалению, ни у нас, ни у наших коллег не идет. Одну из причин я уже обозначал: предприниматели не привыкли отдавать разрешение своих споров в ПДАУ как некую беспристрастную независимую инстанцию. Но мы продолжаем пропагандировать рассмотрение корпоративных споров третейскими судами, обращая внимание корпораций, например, на тот факт, что корпоративный спор при его прохождении по инстанциям государственных судов рассматривается разными судьями, которые не в состоянии отслеживать корпоративную политику компании. А это в свою очередь нередко приводит к вынесению противоречащих друг другу решений и т. д. Когда-нибудь в порядке арбитража будет рассмотрено первое корпоративное дело, и мы его обязательно осветим.

Оно как минимум не стало хуже. У государственных судов есть понимание того, что существуют постоянно действующие арбитражные учреждения, которые выносят решения, и эти решения, за редким исключением, не нужно пересматривать по существу. Причем чем выше инстанция, тем больше уважения она проявляет к третейскому разбирательству. Особое уважение выказывает Верховный Суд Российской Федерации. В конце прошлого года был выпущен Обзор практики рассмотрения судами дел, связанных с выполнением функций содействия и контроля в отношении третейских судов и международных коммерческих арбитражей (утв. Президиумом ВС РФ 26 декабря 2018 г.; далее – Обзор), в подготовке которого арбитражное сообщество принимало самое активное участие. В итоге некоторые дела, которые, на наш взгляд, расходятся с общим пониманием того, по каким канонам должно развиваться арбитражное разбирательство, не были включены в Обзор. В дальнейшем, насколько я знаю, планируется принятие Постановления Пленума ВС РФ по третейскому разбирательству, и Совет будет участвовать в подготовке этого документа, в том числе путем обобщения предложений арбитражных учреждений и арбитражного сообщества по совершенствованию практики применения законодательства об арбитраже.

Кроме того, нельзя не отметить, что в некоторых конкретных делах государственные суды не просто выносят решения в пользу третейского разбирательства, но и демонстрируют, насколько тонко они разбираются в нюансах арбитража и связанных с его осуществлением обстоятельствах.

Один из примеров – ситуация с антимонопольным регулированием. В прошлом году три НКО, не получившие право на осуществление функций постоянно действующего арбитражного учреждения, пытались доказать, что Минюст России, ТПП РФ и АНО "Российский институт современного арбитража" ограничивают конкуренцию на рынке услуг по администрированию арбитража. ФАС России отказало им в возбуждении дела о нарушении антимонопольного законодательства, хотя определенный интерес к третейскому разбирательству все же проявила, не считая, что контроль за такой деятельностью не относится к ее полномочиям. Обжалование этого решения в суд никаких результатов заявителям не принесло (решение Арбитражного суда г. Москвы от 19 декабря 2018 г. по делу № А40-217302/18-33-2400, постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 7 марта 2019 г. № 09АП-4217/19). Результатом возникновения и рассмотрения этого дела стало закрепление в законе прямого указания на то, что отношения, связанные с деятельностью постоянно действующих арбитражных учреждений по администрированию арбитража, не являются предметом регулирования антимонопольного законодательства (ч. 1.1 ст. 44 закона об арбитраже). Это редкий случай, когда судебное дело в кратчайшие сроки выросло в норму закона. Я считаю, что депутаты, которые поддержали арбитражное сообщество и внесли соответствующую поправку, помогли третейскому разбирательству сделать огромный шаг вперед – нельзя законы коммерции распространять на деятельность арбитражных учреждений. В Швеции, например, есть только один всемирно известный Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма. Значит нужно засыпать его заявлениями о том, что он монополист? Мы, кстати, на заседании Совета, состоявшегося 4 апреля текущего года, задавали этот вопрос заявителям по данному делу наряду с вопросом о том, почему они включили в свою жалобу не все организации, при которых созданы постоянно действующие арбитражные учреждения, – РСПП в ней не фигурировал. Ответа, основанного на нормах права, мы так и не получили.

Другой пример. ТПП РФ в силу закона имеет право утверждать списки арбитров МКАС и МАК (п. 2 Положения о МКАС при ТПП РФ, п. 1 Положения о МАК при ТПП РФ). Реализуя это право, палата в 2017 году утвердила рекомендованные списки арбитров этих арбитражных учреждений (в них вошли лица, которых мы знаем, которым доверяем и в силу этого рекомендуем сторонам в случае их избрания в качестве арбитров для разрешения споров), а также порядок формирования и ведения этих списков, позволяющий вносить в них изменения и дополнения. Таким образом, мы имеем право как включать в списки, так и исключать из них определенных лиц. Один исключенный из списков арбитров МКАС и МАК человек обратился в суд с требованием признать положения соответствующего приказа ТПП РФ недействительными, полагая, что такое исключение нарушает его права, в частности – быть назначенным председателем третейских судов по конкретным спорам и осуществлять арбитраж в данном статусе. Суд в удовлетворении иска отказал, причем разобрался в деле очень хорошо. Во-первых, он указал, что право рекомендовать сторонам арбитров МКАС или МАК является прерогативой ТПП РФ, а не ее обязанностью, во-вторых, подчеркнул, что исключение лица из списков не лишает его права быть арбитром в случае избрания стороной (решение Тверского районного суда города Москвы от 2 августа 2018 г. по делу № 02-2973/2018). Суд апелляционной инстанции согласился с этими выводами, в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании заявителю было также отказано (определение Московского городского суда от 26 ноября 2018 г. № 33-51842/2018, определение Московского городского суда от 14 февраля 2019 г. № 4г/8-1839). Позиция указанных судов была поддержана судьями ВС РФ, отказавшими в передаче жалоб заявителя на рассмотрение Суда (определение ВС РФ от 25 марта 2019 г., определение ВС РФ от 15 мая 2019 г.). Кроме того, суды оценили мотивы принятия ТПП РФ решения об исключении заявителя из списков арбитров – неоднократное совершение им действий, не позволяющих рекомендовать его сторонам в качестве арбитра: он оказывал услуги по оспариванию решений МАК, размещал в Интернете публикации с целью дискредитации МКАС и МАК, настаивал на особом порядке назначения в качестве арбитра по делам МКАС и др. То есть суды действительно разобрались во всех нюансах.

И еще один важный подход судов обозначу. Периодически предпринимаются попытки рассматривать услуги, оказываемые арбитражными учреждениями сторонам, которые обращаются за разрешением споров, не в качестве сопутствующих деятельности по отправлению экономического правосудия, чем, по сути, и является рассмотрение споров в порядке арбитража, а как отдельную составляющую. И на этом основании в суд подаются заявления в связи с некачественным оказанием данных услуг. Причем такие лица не берут на себя смелость подавать аналогичные иски в отношении государственных судов, аппараты которых в рамках отправления правосудия так же оказывают почтовые и другие услуги, а в отношении арбитража пытаются доказать, что главное для него – не разрешение споров по существу, а оказание услуг. Наши аргументы о том, что если брать за основу услуги, то арбитражные учреждения должны иметь право их не оказывать, а мы – МКАС и МАК – не можем отказать сторонам, которые обратились к нам за разрешением спора, если в арбитражной оговорке указано соответствующее арбитражное учреждение, процессуальные противники не слышат. Тем не менее суды раз за разом занимают правовую позицию, обозначенную в Постановлении КС РФ от 26 мая 2011 г. № 10-П, которую целиком разделяет ТПП РФ. Государственные суды подчеркивают, что постоянно действующие арбитражные учреждения являются – наряду с государственными судами – юрисдикционными органами по защите нарушенных или оспоренных гражданских прав, и обращение в третейский суд следует рассматривать как реализацию права на судебную защиту, а не гражданско-правовые отношения (решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 февраля 2018 г. по делу № А40-187146/2017, постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30 мая 2018 г. № 09АП-21227/18, постановление Арбитражного суда Московского округа от 25 сентября 2018 г. № Ф05-14460/18, определение ВС РФ от 15 января 2019 г. № 305-ЭС18-22672).

Итак, резюмирую. Взаимодействие государственных судов и арбитражных учреждений осуществляется на достаточно высоком уровне. Есть, конечно, отдельные случаи вынесения решений, с которыми арбитражное сообщество не вполне согласно, – они анализируются, и соответствующие недостатки правоприменения могут быть устранены планируемым к принятию постановлением Пленума ВС РФ.  

В отношении споров, связанных с отношениями, которые возникают при осуществлении закупок по правилам Закона № 223-ФЗ, шла долгая дискуссия, и позиция государственных судов менялась от полного отрицания возможности разрешения таких споров арбитражными учреждениями до ее признания сначала ВС РФ, а потом и прямого указания на это в законе (ч. 10 ст. 45 закона об арбитраже).

Споры по закупкам, осуществляемым в рамках Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ, действительно условно неарбитрабельны – до тех пор, пока не будет принят закон о порядке определения заказчиком того арбитражного учреждения, которое смогло бы разрешать споры из государственных и муниципальных закупок. ТПП РФ посыла запрос в ФАС России, чтобы узнать их отношение – если законопроект будет разработан, его нужно будет в любом случае согласовывать с ведомством, – и получила резко отрицательный ответ. Посмотрим, как дальше будет развиваться ситуация с закупками, но пока все-таки считаю разработку такого закона преждевременной.

На мой взгляд, основные поправки уже внесены. Пожалуй, могу обозначить одно предложение на перспективу: разделить выдаваемые постоянно действующим арбитражным учреждениям разрешения на полные и частичные. Полное разрешение предполагало бы возможность рассмотрения международных споров, внутренних споров и осуществление арбитража ad hoc, а частичное – рассмотрение только внутренних споров и ad hoc по внутренним спорам. Это предложение я вносил, когда еще шла реформа, потому что, полагаю, нецелесообразно плодить ненужные международные арбитражи, которые, разрешив одно-два международных дела, ни практики, ни авторитета не приобретут. Процесс пошел все-таки по пути получения полной "лицензии", но мне кажется, что возможность создания арбитражных учреждений, занимающихся только внутренними спорами, может стать стимулом для развития третейского разбирательства на местах. Поэтому такое предложение в качестве вероятного направления дальнейшего совершенствования нашей системы третейского разбирательства я бы сохранил.