Судебная реформа в России и Уголовно-процессуальный кодекс

21 ноября 2003 года компания "Гарант" организовала интернет-интервью с Заместителем председателя Комитета по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации Мизулиной Еленой Борисовной.

Тема интервью: "Судебная реформа в России и Уголовно-процессуальный кодекс"

За последние 2 года в рамках судебной реформы в России было существенно обновлено процессуальное законодательство, принят новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (вступил в силу с 1 июля 2002 г.).

Специалисты убедились в прогрессивном начале кодекса и в том, что новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации максимально приблизил предварительное расследование и судебное следствие к общепринятым международным нормам, обеспечил их реализацию с учетом российских особенностей.

При практическом применении УПК возникают новые проблемы, для разрешения которых нужны новые подходы, продиктованные требованиями времени. Их поиском занимается Межведомственная рабочая группа проекта "Мониторинг введения в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации".

Мизулина Елена Борисовна является руководителем Межведомственной рабочей группы, проекта "Мониторинг введения в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". Организаторы проекта: Комитет по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации и Администрация Президента Российской Федерации. Целью проекта является обеспечение исполнения Федерального закона "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса РФ". Основными задачами обозначено: создание оптимальных условий для введения в действие УПК РФ; своевременное выявление и предотвращение нарушений федерального закона о введении в действие УПК РФ; выработка практических рекомендаций для последующего применения УПК РФ; разъяснение положений нового УПК РФ.

Как проходит судебно-правовая реформа? Каковы первые итоги судебной реформы? Что принципиально нового внес новый УПК РФ? На эти и другие вопросы ответит Заместитель председателя Комитета по законодательству Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор Мизулина Елена Борисовна.

Мизулина Е.Б.
Добрый день!

Ведущий:
Включает ли судебная реформа работу по преодолению сохранившихся стереотипных подходов при рассмотрении дел? Спрашивает Андрей из Санкт-Петербурга.

Мизулина Е.Б:
Судебная реформа не просто "включает работу", а ее целью является изменение таких стереотипов и идеологии у тех, кто является правоприменителем. Один стереотип - у судей, следователей, прокуроров существует внутреннее убеждение, что любой подозреваемый заведомо является преступником. А если они будут осознавать, что перед ними подозреваемый, но не преступник, т.к. это ещё необходимо доказать, и при этом относиться к этому человеку нужно с уважением, не причиняя ему страдания и унижений - это совершенно другой стереотип. Как показывает ход событий, самое сложное в проводимой реформе - это борьба с подобными устоявшимися стереотипами. Преимущество закона в том, что нравится или не нравится, а применять следует то положение, которое в нём записано, несмотря на своё внутреннее убеждение. Хотя, конечно, необходимо стремиться к тому, чтобы закон и внутреннее убеждение тех, кто его применяет, совпадали.

Ведущий:
Николай из Москвы спрашивает: Как на ваш взгляд проходит судебно-правовая реформа? Какие результаты достигнуты?

Мизулина Е.Б.
Говорить о глобальных результатах пока рано, но уже сегодня произошли серьёзные изменения в судебной системе. Во-первых, правоприменителей уже не пугает, что суд в ходе судопроизводства осуществляет судебный контроль над следствием. Он даёт согласие на заключение под стражу, прослушивание телефонных переговоров и другие действия. Следует сказать, что накануне судебной реформы судьи очень боялись этого. Следователи боялись прокуроров, предрекался коллапс всей правоохранительной системы, рост преступности и т.д. К достижениям следует отнести, то, что этого не произошло. Хотя нас это не должно интересовать, в том смысле, что уголовный процесс никак не относится к борьбе с преступностью. С ней нужно бороться до совершения преступления. Это задача Министерства внутренних дел. А наша цель - это беспристрастное расследование, судебный процесс и это разделение важно понимать.

Важным достижением является появление в субъектах федерации судов присяжных. На сегодняшний день 3 000 000 граждан России являются кандидатами в присяжные заседатели. Это значит, что пройдя подготовку и непосредственно коснувшись судопроизводства, эти люди будут уже по другому оценивать и воспринимать судебный процесс.

Ведущий:
В продолжение темы следующий вопрос. Юлия из Подольска интересуется: Все ли правоприменители довольны новым УПК?

Мизулина Е.Б.:
Однозначно нет. Представьте себе, что многие люди, занятые в этой сфере в течение многих лет, знали наизусть многие положения старого УПК, оказались в один момент на уровне первокурсника юридического вуза. И даже ниже, т.к. у студентов не забита голова устаревшими положениями. Это только технический вопрос. Безусловно, недовольных много, и сегодня многие увольняются, уходят на пенсию или переходят на другую работу.

Ведущий:
Елена Борисовна, Алексей из Москвы спрашивает: как вы относитесь к проверке Конституционным Судом ряда положений УПК?

Мизулина Е.Б.
Резко отрицательно. Во-первых, меня удивляет, что инициаторами стали не следственные органы, не прокуратура, а суды. Причём методы убеждения были выбраны, мягко говоря, не честные, т.к. в качестве "живого аргумента" привели родственников потерпевших со словами: "кто им объяснит, почему преступники, от чьих рук пострадали их родственники, не понесут наказание?". При этом забывают о том, что цель нового УПК - избежать произвола и судебных ошибок.

Ведущий:
Елена Борисовна, несколько посетителей нашего сайта прислали вопрос относительно дела Ходорковского. Вы - один их разработчиков нового УПК - как бы могли прокомментировать эту ситуацию?

Мизулина Е.Б.:
Да, тема, безусловно, актуальная, но вот что я хочу заметить. В этом процессе в тяжелейшем положении оказывается судья. Он находится между двух огней. В случае вынесения оправдательного приговора общественное мнение может счесть, что он, скажем так, коррумпирован. Дескать, богатых у нас не судят. В то же время ему нужно оставаться объективным и принять верное решение.

Ведущий:
Расскажите, пожалуйста, об отличиях российских судов.

Мизулина Е.Б.:
Главное, о чем стоит сказать, это то, что обвинительный уклон, к сожалению, пока сохраняет свое значение при принятии решения нашими судьями. Типичный пример: судьи встают на научно-практической конференции и говорят нам "Как это так? Вы убрали институт возвращения дела на дополнительное расследование. Как же нам теперь быть? Как нам смотреть в глаза потерпевшим? Дело рассыпалось. Надо оправдывать обвиняемого, подсудимого". Я им все время на это отвечаю, что Вам пора давно надеть повязку на глаза. Вы не можете и не должны смотреть в глаза потерпевшим, а также в глаза обвиняемого. Потому что как только подключается эмоциональный момент, то Вы начинаете сострадать, и Вы перестаете быть беспристрастными. Повязка на глаза - это обязательное условие для деятельности судьи, иначе ему не вынести справедливое решение. В связи с этим хочу заметить, что инициаторами запросов в Конституционный Суд относительно того, чтобы в Уголовно-Процессуальный Кодекс вновь вернуть институт возвращения дела на дополнительное расследование, выступили именно суды - не прокуроры, не следователи, а суды. Пять судов из разных регионов России. Я считаю, что такого рода организация запросов в Конституционный Суд напоминает то, что делают чеченские боевики, когда вперед себя выставляют женщин и детей, прикрываясь ими. То же самое и здесь. Привести потерпевших на заседание Конституционного Суда, чтобы повлиять на решение судей. Именно институт возвращение дела на дополнительное расследование развратил всю систему правосудия. Он породил такую систему, когда никто ни за что не отвечал, потерпевшие не выигрывали, потому что дело тянулось годами, и это было плохо не только для обвиняемого, подсудимого, но также для потерпевшего, который ничего не мог взыскать по делу, так как нет окончательного решения. Мне очень жаль, что сейчас этих потерпевших ввели в заблуждение этими запросами в Конституционный Суд. К сожалению, избирательная кампания привела к тому, что я лично и мои сторонники прозевали это заседание Конституционного Суда, которое состоялось12 ноября, и меня очень беспокоит, каким будет это решение, потому что там не было защиты УПК в этой части. Так что обвинительный уклон - это пока наша данность, в западных судах, конечно, этого нет. Но в западных судах степень доверия общества очень велика. Там судья очень дорожит своей репутацией. Российский судья своей репутацией дорожит сильно, и в этом наши судьи не отличаются. Российский судья, действительно, признает букву закона, но российский судья не может не учитывать общественного мнения. Поэтому при принятии решения судья, к сожалению, вынужден учитывать общественное мнение, чтобы не испортить свою репутацию. Когда мы избавимся от обвинительного уклона, именно в деятельности судей, то тогда наше правосудие будет неумолимым, объективным, беспристрастным. Это произойдет. Но еще очень много чего надо сделать.

Ведущий:
Теперь более специализированный вопрос. Что Вы думаете о необходимости предоставить сторонам в уголовном процессе право обжаловать в кассационном и надзорном порядке отклонение председательствующим замечаний на протокол судебного заседания?

Мизулина Е.Б.:
Думаю, что это ничего не дает. Более того, только бюрократизирует процесс, увеличивает волокиту. Я являюсь сторонником более радикального варианта. Я считаю, что вместо протокола судебного заседания у нас должны быть стенограммы судебного заседания, и они не должны использоваться как доказательство по уголовному делу, как это имеет место в большинстве западных стран. Там стенограмма судебного заседания не является доказательством. У нас же весь "сыр-бор" из-за этих протоколов, бесконечные замечания, споры. Это происходит именно потому, что, во-первых, это доказательство по уголовному делу, во-вторых, этот протокол формируется кем-то, а не является буквальным стенографированием или аудиозаписью судебного заседания. Поэтому я являюсь сторонником этого, и я буду проводить эту идею постепенно в Уголовно-процессуальный кодекс. Но мы уже в УПК закрепили способ борьбы с недобросовестными протоколами, или неточностями в записях протокола судебного заседания, указав, что аудиотехника может использоваться без разрешения судьи в ходе судебного заседания. Поэтому можно делать аудиозапись, а потом предъявлять ее в качестве доказательства.

Ведущий:
И такой вопрос, Елена Борисовна. А могут ли граждане обращаться к Вам для разъяснения положений УПК по судебным делам, где решение, по их мнению, было неправильно, не в их пользу, и они считают, что нарушены их конституционные права?

Мизулина Е.Б.:
Конечно, могут. Но вероятность того, что я отвечу, очень мала. У меня сейчас уже очень много обращений, просьб. К сожалению, у меня нет времени изучать материалы конкретного дела и, тем более, вмешиваться в него. Во-первых, мы не можем вмешиваться в разбирательства по конкретным делам, это записано в УПК - депутаты не могут обращаться с жалобами или иным образом вмешиваться в деятельность судов. Это обязательно. Я делаю это как руководитель рабочей группы, который собирает практику и информацию о каких-то нарушениях, обобщает информацию, но без вмешательства в конкретные дела. Я постараюсь учесть то, что ко мне пришло, когда буду готовить очередной доклад. И все обращения, которые поступили, мы обязательно включим в этот доклад. Я готова, если Союз Правых Сил предоставит мне такую возможность, сформировать группу молодых юристов, которые будут работать с такими обращениями под моим началом. Да, я готова. А персонально одной это делать невозможно.

Ведущий:
Спасибо.

"Судебная реформа в России и Уголовно-процессуальный кодекс"