Актуальные проблемы сближения законодательств Российской Федерации и Европейского Союза в области санитарии и фитосанитарии

25 сентября в компании "Гарант" состоялся Интернет-круглый стол, в котором принимали участие начальник Управления ветеринарного надзора Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору Николай Анатольевич Власов и руководитель проекта со стороны Евросоюза "Сближение законодательств и методологических основ ЕС и РФ в области санитарии и фитосанитарии (СФС)" Дэвид Пеппер.

Тема: "Актуальные проблемы сближения законодательств Российской Федерации и Европейского Союза в области санитарии и фитосанитарии"

В подготовке стенограммы принимает участие журнал "Законодательство".

Интернет-круглый стол организован компанией "Гарант". Компания "Гарант" зарегистрирована в качестве Информационного агентства (свидетельство: ИА N 77-14642). При распространении сообщений и материалов Информационного агентства другим средством массовой информации ссылка на Информационное агентство обязательна (ст. 23 Закона "О СМИ").

Ведущая интернет-интервью - Карпунина Наталья (компания "Гарант").

Доброе утро, уважаемые дамы и господа! Здравствуйте, уважаемая интернет-аудитория! Мы начинаем работу нашего интернет-круглого стола. Разрешите представить наших гостей - начальника Управления ветеринарного надзора Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору Николая Анатольевича Власова и руководителя проекта "Сближение законодательств и методологических основ ЕС и РФ в области санитарии и фитосанитарии (СФС)" Дэвида Пеппера

В июне 2007 года стартовал российско-общеевропейский проект "Сближение законодательств и методологических основ Европейского Союза и Российской Федерации в области санитарии и фитосанитарии". Проект направлен на внедрение в России международных норм и стандартов в области обеспечения безопасности продуктов питания, и осуществляется в рамках Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и Евросоюзом.

Особую значимость ему придает то, что имеющиеся расхождения в методах анализа пищевой продукции, определение их на различном оборудовании в России и в Европе, не только мешают торгово-экономической деятельности отдельных компаний, но и ведут к конфронтации между целыми странами, что значительно осложняет сотрудничество России и ЕС, а также переговоры вступления в ВТО. На устранение этих расхождений и направлен проект ЕС. Задача проекта-упростить и совершенствовать уже имеющиеся условия для торговли на территории Европы, сблизить позиции с ЕС по многим вопросам в сфере контроля.

В ходе интернет-круглого стола планируется осветить, каким образом будет осуществляться приведение санитарных и фитосанитарных правил РФ в соответствие с международными правилами, а также правилами ВТО/СФС, в какие основные нормативно-правовые акты, так или иначе затрагивающие область санитарии, придется внести изменения, каким образом планируется совершенствование процедур оценки и контроля качества и безопасности продукции, какие меры будут направлены на повышение профессионального уровня сотрудников ветеринарных департаментов, повышение осведомленности частного сектора по вопросам СФС. На эти и другие актуальные вопросы аудитории в ходе интернет-круглого стола ответят начальник Управления ветеринарного надзора Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору Николай Власов и руководитель пректа "Сближение законодательств и методологических основ ЕС и РФ в области санитарии и фитосанитарии (СФС)" Дэвид Пеппер.

К началу нашего интернет-круглого стола поступило несколько десятков разных интересных и проблемных вопросов, которые мы сегодня и хотим предложить внманию наших уважаемых гостей.

Ведущая: Первый вопрос задает Матвеев Александр из Курска. Скажите, пожалуйста, какова основная цель мониторинга законодательства РФ и Европейского союза в области санитарии и фитосанитарии? Это подготовка России к вступлению в ВТО, не так ли?

Власов Н.А.: Да, подготовка к вступлению России в ВТО стала пусковым механизмом этого процесса. Но, в принципе, я бы сказал, что не это главное. Главное, что Россия после перестройки, во-первых, вышла из занавеса (я бы его "железным" не называл, но занавес был), становится полноправным членом мирового сообщества и, соответственно, должна вести себя соответствующим образом. А законодательство всегда закрепляет сложившуюся практику в разных областях. Вот то законодательство закрепляло советскую практику ведения дела. Теперь нам нужно законодательство капиталистической страны, причем оно должно быть логичным и гармоничным, хотя бы внутри себя. Это первое. И второе: Россия и Европа, если вспомнить историю, обречены жить вместе, никуда от этого не деться, и это огромное пространство при учете современного стиля ведения экономики должно быть открытым, как для предпринимательства, так и для торговли, для перемещения людей, для перемещения грузов. И поэтому нам действительно нужны единые требования, единые подходы на этом пространстве — от океана до океана.

Пеппер Д.: Да, я согласен с замечанием Николая Анатольевича по этому вопросу. В настоящее время ни одна страна не может жить в изоляции. И впереди у России вступление в ВТО. В своем роде данный проект по сближению законодательства РФ и Европейского союза поможет России вступить в ВТО, поскольку государства-члены Европейского союза являются членами Международной торговой организации.

Ведущая: Спасибо. Следующий вопрос задает Орлова Анастасия из Москвы. В какие нормативно-правовые акты РФ планируется внести изменения в первую очередь в рамках данного проекта?

Власов Н.А.: Хороший вопрос. Как я уже говорил при ответе на первый вопрос, очень важно, чтобы законодательство было внутренне непротиворечивым, логично построенным. Конечно, при этом желательно, чтобы оно было еще и гармонизированным еще с чем-то внешним, но внутри себя оно должно быть стройным, иначе оно не будет работать. Когда мы начинаем что-то менять в законодательстве, в одном законе что-то изменили, это небольшое изменение может вызвать "эффект домино". То есть нормы, связанные нормы других законодательных актов, просто упадут. Перестанут работать в целом. Поэтому, начиная проект, мы никогда не можем точно сказать, какие законодательные акты придется изменять и как, поэтому начинаем анализ: "Ага, у нас основная проблема, скажем, проблема А. Мы ее изменили, отсюда сразу следствие, как корни у дерева, — в разных законодательных актах нужно что-то менять, в одном, в другом, в третьем и так далее. То есть это взаимосвязанная система. В принципе, что можно сказать точно, надо будет изменять, не в первую очередь, закон "О ветеринарии" и требования по ввозу-вывозу животных. А с ними у нас связаны инструкции по борьбе с конкретными инфекциями, то есть именно на основе этих инструкций задаются требования к ввозу. То есть требования к ввозу-вывозу и к мониторингу и диагностики — это основное, что нам нужно для работы в ВТО и с европейцами. Но мы не можем изменить их, не изменив других законодательств. Это огромный комплекс работ. Как мы подсчитали, понадобится вносить изменения или писать по новой 475-478 законодательных и подзаконных актов. Это огромная работа.

Ведущая: На реализацию проекта отведено всего лишь два с половиной года. Вы считаете, что это удастся?

Власов Н.А: Изначально этот проект строился как способ получения помощи у наших европейских коллег. Но помощь не финансовая имеется в виду, а помощь опытом, потому что они уже прошли этот путь, который нам предстоит пройти. Мы не хотели бы повторять их ошибки и хотели бы использовать их достижения. Поэтому в этой системе изменений, которые сейчас реализует Министерство сельского хозяйства и Россельхознадзор, проект составляет лишь небольшую часть. Проект строится на основании софинансирования, то есть Российская Федерация выделяет большую часть денег, европейская сторона — меньшую. И ресурсов тоже Россия выделяет больше. Насколько будет достаточно этих ресурсов, не известно. Ведь законодательная активность тоже требует времени, сил, человеческого умения и тоже должна оплачиваться. Вот если у нас будет достаточно денег, чтобы расписать все это в виде двухлетней программы, то да, за два года можно подготовить все законопроекты. Удастся их провести или нет — это целая история: надо согласовать с другими министерствами, надо зарегистрировать в Министерстве юстиции, если это в федеральный закон изменение, надо провести через Госдуму. Эта процедура для нас непредсказуема по продолжительности, потому что, как известно, законы, бывает, по шесть-семь лет в Госдуме пребывают. Поэтому подготовить за два года все, что нужно, возможно при наличии должного финансирования. Удастся ли это провести, будет зависеть от политической воли сенаторов наших и высших лиц государства. Если таковая воля будет, за два года сделать это реально.

Пеппер Д.: Николай Анатольевич описал данную ситуацию очень четко. Мы надеемся сделать максимум за время проекта. А в отношении законодательства в настоящее время мы находимся только в самом начале. И в данный момент мы рассматриваем конкретные законы и законодательные акты и то, каким образом они могут быть изменены. Николай Анатольевич упомянул "эффект домино", что я считаю очень важным, и то, что мы должны принять во внимание. Существует очень большая разница между законодательством ЕС и законодательством РФ. В системе законодательства Европейского союза можно разработать основной закон, и данный закон будет изменяться и модифицироваться директивами Европейского союза. Поэтому необходимо посмотреть на законодательство, а затем на все принятые решения и директивы. В этом плане у европейского законодательства есть преимущества, поскольку не надо изменять основной закон. Вот эти разницы в законодательствах делают процесс изменения законодательства РФ и внесение изменений и поправок в законодательство РФ достаточно трудоемким. Но, несмотря на это, мы работаем над этим.

Ведущая: Как вы оцениваете положение России в Европе применительно к качеству и безопасности продуктов питания? Вопрос от Кравцовой Ирины из Москвы.

Власов Н.А.: Ирина Кравцова поставила, конечно, очень интересный вопрос. Достаточно представить себе размеры России или принципиальнейшую разницу в безопасности между разными странами Европы. Потому что в Европе мы имеем, скажем, благополучную Швейцарию и Норвегию, и в Европе мы имеем тревожные Балканы или неустроенную Турцию. Конечно, на вопрос можно ответить одной фразой, например: "По-разному в разных местах". Если говорить именно о Евросоюзе, а не обо всей Европе, то там тоже разница достаточно большая. Есть страны, которые очень много внимания уделяют пищевой безопасности и которые работают очень аккуратно. Например, в последнее время, по нашим данным, Германия отличается в лучшую сторону. И есть страны, которые манкируют такими подходами в безопасности, которые напрямую угрожают жизни человека. Вот недавно у нас было обследование мясных комбинатов в Бельгии, страна неблагополучная по БСЕ (губкообразная энцефалопатия). Значит, при заражении людей ее возбудителем — это абсолютно смертельная болезнь — человеку ничем уже не поможешь. И отношение очень-очень легкое в этой стране к этой проблеме. Есть Польша, вы все знаете эту историю. Она уже всем оскомину набила. Что только про нас не говорили: и что мы "орудие", и что это "наш ответ на американские ракеты": Мы устали повторять, что это ерунда, но часть людей до сих пор не верит. Однако теперь и поляки, и сами европейцы признали, что в Польше существовали перевалочные базы контрабандистов, что там тухлую колбасу отмывали, оттирали растительным маслом и снова продавали. И есть, допустим, Англия, где постоянно, вы знаете, БСЕ, там сотни заболевших, то там ящур, то там классическая чума свиней, то там еще что-нибудь приключается. И все же это небезобидно для человека. И, несмотря на это, английское правительство не принимает мер, чтобы усилить свою ветслужбу. Достаточно сравнить мощь ДЕФРЫ и, скажем, ветслужбы Германии или Франции. Это небо и земля! Очень разные ситуации. В России тоже очень разные ситуации. Приведу два примера. Я их довольно часто привожу на конференциях. Вот Краснодарский край и Новосибирская область. Очень разные по природным данным, по всему. Они сходны в одном — там очень умная администрация. К счастью, и Толоконский, и Ткачев много лет работают. И оба уделяют большое внимание сельскому хозяйству. Вот эта воля спускается по всей пирамиде, и обе области имеют блестящие результаты, как по развитию сельского хозяйства, так и по обеспечению безопасности. А есть, скажем, такие места у нас, как Приморский край и Камчатка, где вообще никто этими вопросами не занимается. Администрация убила свою ветслужбу, и там происходят совершенно чудесные вещи и с контрабандой, и с незаконной добычей ресурсов, и с обеспечением пищевой безопасности. Главное, не собираются пока этим вообще заниматься. Очень разные ситуации в России. Пожалуй, все.

Пеппер Д.: Турция не является в настоящее время государственным членом Европейского союза. Но в общем и целом регламенты и законы достаточно строгие. Я не говорю, что они не нарушаются, они нарушаются время от времени, как заметил Николай Анатольевич. Но как бы то ни было главный вопрос — это безопасность здоровья граждан ЕС. Данный вопрос очень серьезно воспринимается всеми структурами, и все законы требуют использования системы ХАСП, ИСО 2200 и трассировки продукции животного происхождения. И это те основные требования, которым необходимо соответствовать для торговли с Европейским союзом. И это то, над чем работает проект.

Ведущая:1 мая 2007 года президент подписал ФЗ N 65-ФЗ "О внесении изменений в ФЗ "О техническом регулировании", который предусматривает до 2010 года создание федеральных технических регламентов о безопасности продуктов, лекарств, зданий и стройматериалов. Будут ли они разрабатываться с учетом требований ЕС и какие новшества они обещают?
Фирсов Антон, Орел.

Власов Н.А.: Вопрос немножечко не по адресу, он должен быть адресован ни мне, ни Дэвиду, потому что вопросы по безопасность готовых продуктов нужно задавать господину Онищенко, лекарств — тоже ему и Минздраву, здания и стройматериалы вообще к нашему круглому столу никакого отношения не имеют. Я могу только сказать, что да, это общая проблема, первая редакция закона о технических регламентах была очень плохая, она затормозила практически всю законотворческую активность. Посмотрим, какая будет вторая. Мне, например, как личности этот подход не нравится в принципе, потому что уж больно у нас разные области и разные задачи, например сельское хозяйство и оборона — сильно разные вещи и разные задачи, и пытаться везде все причесать под одну гребенку и ввести в единые рамки процесса — большая ошибка.

Пеппер Д.: В настоящее время мы только начали работать над данным законом и в настоящее время, я считаю, очень рано делать какие-либо комментарии по данному закону. Что касается здоровья людей, то комментарий к предыдущему вопросу имеет место быть и здесь. Это также должно оговариваться законодательством.

Ведущая: Производитель вводит в рецептуру изготавливаемой продукции неограниченное количество пищевых добавок, так как на территории России нет единого предельного норматива по внесению пищевых добавок в одном продукте. Что делается по этому вопросу? Белоусов Александр, Воронеж.

Власов Н.А.: Если речь идет о пищевых добавках, то это опять вопрос к Минздраву и Онищенко, потому что готовой пищей Россельхознадзор не занимается. Я могу сказать по аналогии по кормовым добавкам. Думаю, ситуация примерно одна и та же. Кормовые добавки - одна другой рознь, очень большая разница. Я приведу пример. В кормах у нас очень часто используются бактериальные экстракты, которыми предварительно обрабатывают корм. Допустим, корова ест солому сухую, но, будучи обработанной специальной кормовой добавкой, эта солома размягчается, ее компоненты, которые делают эту солому твердой и плохой для питания животных, размягчаются, и материал становится переваримым. Один подход — это делают бактерии. Сразу получаем в корм пробиотик - неплохой и высококачественный корм. Есть добавки — просто комплекс витаминов, то есть кормят животное каким-нибудь грубым кормом и добавляют комплекс витаминов. Тоже ничего плохого нет. Но, с другой стороны, есть добавки потенциально опасные. Это консерванты кормов, употребление их нежелательно. Это масса других веществ, которые какие-то жизненные функции стимулируют, на каких-то отражаются негативно. Что касается пищевых добавок, тут надо понимать одну простую вещь. У нас обычно присутствует слепое стремление к естественности - если пищевая добавка или кормовая добавка, то обязательно какая-нибудь гадость там запрограммирована. Это совершенно неверно. Подумайте об одной простой вещи: наши далекие предки, те, которые охотились, собирали, ходили в шкурах, их организм в течение сотен тысяч лет, если не миллионов, приспосабливался к определенному расходу энергии, к поглощению определенного объема пищи (пища наша, кстати, практически не изменилась). Так вот, с этим определенным объемом пищи и поступал определенный объем витаминов в организм человека. Представьте себе, если этот объем пищи сейчас съем я. Я же в дверь не влезу, мне же некуда будет девать эту энергию, а значит, я ем меньше, а раз я ем меньше, то мой организм при поглощении только естественной пищи не получает нужного количества витаминов. А вывод какой? Значит, нужно пищу обогащать витаминами, вот тебе уже пищевые добавки. Также и с животными, абсолютная аналогия, то ли корова бегала, спасалась от тигров по прерии и искала кустик, где ей чего-нибудь там скушать, то ли она стоит в стойле привязанная, ей там подносят еду и только доят ее. Кому витаминов нужно больше в пище? По-моему, понятно. Нельзя относиться огульно ни к какой проблеме. К проблеме пищевых и кормовых добавок тоже нельзя огульно относиться. Вот я такую крамольную мысль могу высказать, что общественному мнению по рассмотрению вопроса о пищевых и кормовых добавках вообще делать нечего. Это должны судить и решать профессионалы, которые четко знают, с чем они сталкиваются.

Пеппер Д.: Область добавок — достаточно широкая область, и здесь достаточно трудно делать какие-либо комментарии. Как Николай Анатольевич заметил, какие-то добавки могут быть полезными, какие-то — нет. В конце концов, необходимо установить правила по добавкам. Интересно то, что, например, в Великобритании существует такая тенденция использовать органические продукты. Данный вид продуктов не позволяет использовать какие-либо пестициды, добавки и так далее. Никаких консервантов. В данный момент это становится самым главным вопросом в производстве продуктов. И люди готовы платить за данный продукт. Если бы у людей было больше денег, то, скорее всего, они выбрали бы органическую продукцию.
Власов Н.А.: :и заболели бы авитаминозом, причем поголовно.

Ведущая: Следующий вопрос является неким продолжением вашего ответа, он от Глазунова Григория из Тулы. Многие из добавок недостаточно исследованы и могут оказать вредное влияние на человека. До начала их использования необходимо обосновывать предельно допустимые концентрации. Разбалансирование показателей приводит к тому, что ввозимая продукция из-за рубежа недостаточно контролируется по этим показателям. Например, мы получаем большие партии замороженного мяса длительного хранения. Неужели нет иного выхода?

Власов Н.А: Очень объемистый вопрос и какой-то немножко, я бы сказал, сумбурный. Я, конечно, не знаю, кто такой господин Глазунов и какой уровень у него специальных знаний, чтобы судить, что многие из добавок недостаточно исследованы. По-моему, даже специалисты, которые этим занимаются, не могут вот так обоснованно сказать, потому что для этого надо знать бездну информации. Но, конечно, некоторые пищевые и кормовые добавки недостаточно исследованы. То есть такие есть, и с этим никто не спорит. Но то, что многие, — это, мне кажется, безответственное заявление. Но есть такие добавки. Чтобы провести детальное исследование кормовой или пищевой добавки, нужно, добавляя ее в пищу, образовать экспериментальную группу животных или людей, рядом такую же контрольную, кормить так же, только не добавлять эту добавку, и по крайней мере три-четыре поколения этот эксперимент проводить, а потом разрешить или не разрешить добавку в пищу. Получается что? Получается нонсенс. У нас реалии жизни не дают возможности так поступать. Поэтому добавки изучаются совершенно по-другому: есть специальные тесты на быструю токсичность, на срочную токсичность, ставятся на специально отобранных микроорганизмах или в специальных биологических системах оцениваются. Так вот, ни одна из добавок мимо этого сита не проходит. Откровенно вредных добавок, как правило, все-таки в пищевую цепь не попадает. А я хочу сказать, что в России требования к этим пищевым добавкам достаточно строгие. У нас почти ни одна из реально опасных добавок, о которых известно, в пищу не разрешена. Предельно допустимые концентрации устанавливаются для заведомо вредных веществ. Это может быть пыль в воздухе, бактерии в воздухе, или на руках, или на поручнях вагонов, или еще что-нибудь. В отношении пищевых и кормовых добавок говорить о предельно допустимой концентрации просто не приходится. И потом, подавляющее большинство пищевых добавок, их никто не станет класть в пищу ни на йоту больше, чем нужно, потому что это достаточно дорогое удовольствие. Есть, конечно, пищевые добавки, я бы даже не назвал их пищевыми добавками, хотя так они могут называться. Я пример приведу, вот мясо. Если мясо в торговле лежит на прилавке где-нибудь денечка три, то оно станет немножечко зеленым, еще не тухлым, но уже немножечко зеленым. Так вот, есть специальные добавки, то есть специальное вещество, если это мясо, когда оно свежее еще, снаружи помазать немножко, то оно протухнет до состояния, когда червяки будут ползать, а на вид будет розовым и привлекательным, как свежее. Вот это другая категория, но это не пищевые добавки. Пищевые добавки — это то, что дается в пищу человеку, чтобы он чувствовал себя и жил лучше. А вот эти все вещи называются консерванты, не надо их путать.
"Разбалансирование показателей приводит к тому, что ввозимая продукция из-за рубежа недостаточно контролируется по этим показателям" - я не очень понял, что он хотел сказать. Что значит "разбалансирование показателей"? Наверное, имелось в виду, что просто не определены показатели, по которым контролируется ввезенная продукция. Это совершенно верное утверждение, как ни парадоксально. У нас вообще при ввозе тестируется очень мало, на пищевую безопасность проверяем очень мало, причем не потому, что не хотим. А это требование нашего законодательства, как ни парадоксально. Здесь входят в противоречие интересы рынка, интересы товаропроизводителей и торговцев и интересы общества. Причем противоречие явное. Торговцы и хозяйствующие субъекты на рынке хотят, чтобы их ничем не ограничивали, каждый хочет беспредела для себя и порядка для остальных. А государство должно хотеть порядка для всех. Пока мы этот бой проигрываем. У нас если в сертификате ветеринарном на мясо, завезенное из Германии, указано, что там нет свинца, то мы хоть и видим, что оно тяжелое слишком, все равно должны считать, что там нет свинца. И можем только за счет своих средств там что-то такое проверить, какой-то мониторинг провести. Но как программа, как системные меры пока это у нас не предусмотрено и в законодательстве не прописано. Например, мы получаем большие партии замороженного мяса длительного хранения. Ну и что? Ну, получаем, у нас в так называемом мобилизационном резерве всегда лежало замороженное мясо длительного хранения 10-15 лет при низких температурах. Потом его прекрасно вынимали и кушали, все мы кушали, никто не пострадал при этом. Я вообще должен сказать, что при правильном хранении, когда мясо заморожено, не имеет никакого значения, сколько оно было заморожено: сутки или год. Почему? Потому что при правильном хранении повреждается продукт только в процессе замораживания и последующего оттаивания, а в замороженном состоянии оно хранится спокойно. Причем бактерии, вирусы, лягушки в замороженном состоянии на низких температурах еще живыми сохраняются. Так что говорить о повреждении какого-то куска мяса при хранении при низкой температуре — это неправильно. Ну и финал: "неужели нет иного выхода"? Есть иной выход. Все-таки, прежде чем задавать такие вопросы, высказывать такие суждения, надо что-то почитать по сути проблемы.

Пеппер Д.: Я думаю, что это подчеркивает важность одной вещи: прослеживаемость пищевой цепи, выражение, которое мы используем "от вилки до стола". Если вы купили мясо, то вы имеете право знать четко, откуда это мясо произошло. И законодательство должно предусматривать очень жесткие меры и штрафные санкции для тех, кто совершает данный вид нарушений. И я считаю, что со временем будут разработаны более чувствительные тесты на любой вид добавок. Например, в Великобритании, в ЕС все молочные продукты, все молоко тестируются на присутствие антибиотиков. И они могут определить с точностью до одной целой промили.

Ведущая: Закон РФ "О защите прав потребителей" содержит пункт, в соответствии с которым каждый производитель обязан маркировать продукты, содержащие любое количество ГМИ более 0,9 процента. Однако, как признали представители Роспотребнадзора, санитарные службы сегодня не в состоянии контролировать выполнение этой нормы закона, так как еще не создана сеть лабораторий, способных контролировать весь поток продовольствия. Скажите, что нужно для того, чтобы все работало на должном уровне, какие механизмы подключить? Завидовский Олег, СПБ.

 

Власов Н.А.: Такое впечатление, что здесь на конференции не Власов и Пеппер находятся, а Онищенко. Мы все время вынуждены на его вопросы отвечать, а мы этого сделать очень хорошо и очень квалифицированно не можем. Поэтому я себе позволю такие небольшие комментарии и, может быть, не совсем на тот вопрос отвечу, который поставлен, но мне кажется важным то, что я скажу.
Генномодифицированная пища и генномодифицированные корма для большинства людей, для обывателей — это звучит как что-то, безусловно, вредное. Что совершенно неверно. Это второй вопрос уже за сегодня, когда общественное мнение не должно участвовать в решениях. Об этом судить должны специалисты. Я приведу пример. Вот генномодифицированное растение — (слово ужасное) — пшеница. Где-нибудь вывели хороший сорт, где-нибудь, скажем, на Кубани, где она прекрасно растет: и погода подходящая, и дождей достаточно. Этот сорт посадили в ставропольские степи, посадили в надежде на хороший урожай. А урожая нет, потому что нет достаточной устойчивости к засухе, а нет устойчивости к засухе, потому что ген какой-то убился. Вот этот белочек, который этим геном продуцировался, и обеспечивал устойчивость к засухе. Что делают ученые? Они берут из дикой пшеницы этот ген и вставляют его в этот хороший сорт, но который не имеет устойчивости к засухе, или к какому-то вредителю, или еще чего-нибудь. Что получается в результате? Вот то, что получилось, называется генномодифицированный организм. Что это такое на самом деле? Это на самом деле продукт генетической медицины. В данном случае это относится к растениям, потому что медицина — это неправильно, если бы это было животное или человек, то это было бы правильно. Это один тип генномодификации, то есть абсолютно никаких вредных свойств не может быть, потому что это тот самый ген, то есть продукт его — белочек, кушали наши предки миллион лет назад и миллиард лет назад их предки, и животные тоже кушали, все в порядке было, и наш организм к этому приспособлен. Но, к сожалению, среди генномодифицированных продуктов и организмов есть и другие вещи. Допустим, какой-нибудь там рапс растет, ему мешают расти сорняки. Сорняки очень хорошо удалять пестицидами, но пестициды, к сожалению, убивают и рапс. Но было замечено, что на рапсовом поле выживает какая-то бактерия после обработки пестицидами. Ученые нашли ген в этой бактерии, который обеспечивает устойчивость к пестицидам, как правило, это фермент. И они берут этот фермент, совершенно чужеродный фермент, и вставляют в рапс. Рапс действительно становится устойчивым к пестицидам - все выгорает буквально, а рапс остается. Вот последствия такой генной модификации действительно предсказать очень трудно, потому что ферменты взаимодействуют между собой. Это ансамбль, это сотни белков с очень сложными свойствами. Никто не может в голове вот это вот держать и предсказать, какой эффект будет. Поэтому нужно очень взвешенно и аккуратно к этому подходить. Еще раз говорю, что если за счет генетической модификации достигается приведение растения в хорошее состояние выживаемости с использованием генов этого же растения, дикого, то такую генную модификацию можно только приветствовать. Вот когда создается химерный организм, например в пшеницу вставляются гены неведомо чего, какого-нибудь моллюска, или бактерии, или чего-нибудь еще, тут нужно быть настороже. Некоторая неточность прозвучала в вопросе: "содержащие любое количество ГМИ более 0,9%". По-моему, у нас этого не допускается. Никаких 0,9% нет. По крайней мере, по кормам у нас именно так: просто запрещено. Маркировать — да, нужно. А почему? Потому что каждый из нас имеет право выбирать. Как бы я ни объяснял как специалист простому обывателю: "Ты не бойся, вот этот генномодифицированный продукт безопасный. А вот этот, можно поостеречься, опасный!" и какими бы малыми знаниями он ни обладал, он гражданин, ему нужно дать право выбрать. Просто право выбрать. Поэтому маркировка должна быть обязательно. А почему Роспотребнадзор не в состоянии это контролировать, я не представляю. Мы, Россельхознадзор, например, наши все продукты контролируем. Все корма мы в состоянии контролировать и добавки: и в даже количество генномодифицированной сои в колбасе. Это легко у нас делается. И если Роспотребнадзор больше не может контролировать, значит, каких-то ресурсов не хватает.. Контроль наличия генномодифицированных организмов в кормах, в пище — это не проблема.
"Так как еще не создать сеть лабораторий, способных контролировать весь поток продовольствия". Ничего подобно! Сеть таких лабораторий создана давно. Причем она если не избыточная в России, то достаточная, это уж совершенно точно. И я даже больше вам скажу, что между лабораториями сейчас за анализами и конкуренция реальная идет. Это совершенно не верное утверждение, что у нас лабораторий нет. И "скажите, что нужно для того, чтобы все работало на должном уровне, какие механизмы подключить"? Ответ очевидный: законодательные. Прежде всего, законодательные, это должно быть обязательным требованием закона. Вот такая проверка. На сегодняшний день, к сожалению, как я уже отмечал, наши рыночники считают, что рынок все поставит на свои места сам. Что контролирующие функции государства должны быть сведены к минимуму, что является, когда мы говорим о безопасности, глубочайшим и опасным заблуждением. Вот из-за этого мы не имеем на сегодняшний день должного уровня безопасности, как продуктов питания, так и кормов на нашем рынке.

Пеппер Д.: Данный вопрос является очень интересным для нас, поскольку Соединенные Штаты и Канада используют генетическимодифицированные продукты, а также то растение, которое упомянул Николай Анатольевич, рапс. И ЕС ввел мораторий на все продукты генетическимодифицированные. И очень небольшое количество растений и продукции, которые производятся, имеют место в ЕС. По моему мнению, я не уверен, что оно является правильным, опять же. В конце концов генетическимодифицированные продукты будут производиться. Некоторые возразят, что данные продукты производились все эти годы и будут производиться в будущем. И также нужно учитывать свойства растений. Например, хлопок. Использование генетики при выращивании хлопка позволяет снизить уровень пестицидов, используемых при выращивании данного продукта. И если это посевные культуры, то достаточно трудно сказать и определить воздействие генной модификации на данные культуры. Достаточно трудно, но я вынужден признать, что это то, что как раз и случилось в Великобритании с урожаями кукурузы. И наилучшим выходом из данной ситуации является, как Николай Анатольевич заметил, маркировка продуктов.

Ведущая: Следующий вопрос от Сазонниковой Екатерины из Самары. Большинство зарубежных производителей используют корма генной модификации, а также вводят гормональные препараты в организм животного за несколько месяцев до убоя, чтобы стимулировать рост мышечной ткани. К сожалению, отечественные службы контроля качества мясных продуктов не имеют технических возможностей для определения в пищевых продуктах содержания компонентов из источников генной модификации, а гигиенические требования по содержанию гормональных препаратов в мясе и мясопродуктах отсутствуют в существующих Санитарных правилах и нормах. Как данный проект планирует решать эту проблему?

Власов Н.А.: Значит, опять иду по предложениям. "Большинство зарубежных производителей используют корма генной модификации". Ну и что? Ну, используют. Даже если, допустим, большинство, хотя это совершенно не верно, потому что большинство зарубежных производителей, которые успешно конкурируют на нашем рынке, — это страны, у которых выпасное содержание скота. Они едят совершенно естественную траву. Но есть, конечно, и те, которые используют федлоты, допустим в штате Колорадо, где подкармливают бычков генномодифицированной соей и генномодифицированной кукурузой. Но вы понимаете, какая бы ни была генная модификация в кукурузе, она никак не попадет в этом же виде в организм человека через организм быка, потому что она даже в организм быка никак не попадет, попадут какие-то белки, продукты генов модифицированных, они будут переварены до аминокислот. Может быть, в организме быка они окажут какое-то негативное действие, но мясо у быка какое было до поглощения генномодифицированных кормов, точно такое же останется и после. Другое дело, тоже Екатерина пишет: "вводят гормональные препараты в организм животного за несколько месяцев до убоя, чтобы стимулировать рост мышечной ткани". Вот это утверждение, что большинство зарубежных производителей это делают, — совершенно не правильное, потому что в большинстве стран как раз это законодательно запрещено делать. В некоторых запрет очень строгий. Некоторые законы более либеральны, бесспорно. Но у нас в ввозных требованиях, возьмите любой сертификат, будет написано: "запрещается обработка и скота живого, который завозится, и того скота, из которого мясо получено, которое будет завозиться, всеми гормональными препаратами". У нас на это полный запрет. Дальше пишет: "к сожалению, отечественные службы контроля качества мясных продуктов не имеют технических возможностей для определения в пищевых продуктах содержания компонентов из источников генной модификации". Вот кто ей это сказал? Я уже говорил, что у нас все технические средства для этого есть. У нас нет законодательных норм, которые обязывали бы это делать, — это другой вопрос. А все технические средства есть. Дальше пишет: "а гигиенические требования по содержанию гормональных препаратов в мясе и мясопродуктах отсутствуют в существующих Санитарных правилах и нормах". Да ничего подобного! Наоборот, присутствуют, причем они настолько строгие, как может быть ни в какой другой стране мира. "Как данный проект планирует решить эту проблему?" Вот вопрос интересный получается. Какую? Проблемы-то в вопросе я никакой и не увидел из тех, что поставлены.

Пеппер Д.: Когда Николай Анатольевич сказал, что использование фетаминов является неправильным, я с этим согласен. Что касается использования различных гормонов и других веществ, то я считаю, что опять же все сводится к тому, что необходимо иметь составленные списки добавок и этих препаратов с установленными пределами для предотвращения данной ситуации. Поэтому данные меры должны быть прописаны в законодательстве, также необходимо все это учитывать.

Ведущая: Переходим к следующему блоку вопросов, которые посвящены различным проблемам в области санитарии и фитосанитарии. Первый вопрос этого блока от Грищенко Дмитрия из Белгорода. Какие планируется внести законодательные изменения в правила импорта мясной продукции?

Власов Н.А.: Очень получается общий вопрос. Я не понимаю, чем интересуется автор этого вопроса.

Ведущая: Имеются в виду основные направления.

Власов Н.А.: Как я уже сказал, планируется видоизменить около 400 законодательных актов. Представьте, что будет, если я сейчас начну перечислять эти изменения. Правильно, наверное, будет ответить так, что все эти изменения не будут в ущерб безопасности ни животных, ни людей на территории России и позволят нам поспособствовать развитию торговли с европейскими странами.

Пеппер Д.: Все, что я могу сказать по данному вопросу, — это то, что России необходимо разработать систему тестирования. И если Россия собирается ввести какие-то ужесточения или санкции, то необходимо четко это обговорить. И все, в конечном счете, сводится к прослеживаемости, о чем я говорил ранее. У каждого человека должно быть право посмотреть, откуда это животное, где оно было выращено и так далее.

Ведущая: И следующий вопрос от Наталии Самариной из Москвы. Планирует ли Россия принять стандарт ФАО-15? Если да, то когда?

Власов Н.А.: Я не могу ответить на этот вопрос, я не понимаю, что названо здесь стандартом ФАО-15.

Ведущая: Имеется в виду европейский стандарт, предъявляемый к импорту лесной продукции.

Власов Н.А.: Я не помню стандарт ФАО-15, не могу ответить.

Ведущая: Дэвид, а вы?

Власов Н.А.: Я думаю, тоже вряд ли помнит по номерам все эти стандарты.

Пеппер Д.: Я знаю только, что это организация.

Ведущая: Тогда мы переходим к следующему вопросу. Давно не секрет, что наше программное обеспечение для государственных ветеринарных лабораторий, мягко говоря, оставляет желать лучшего, особенно в регионах. Какие действия будут предприниматься в этом направлении? Павлицкий Сергей Николаевич, Самара.

Власов Н.А.: Программное обеспечение в лабораториях у нас используется самое современное. Мы сейчас вообще заменяем весь парк оборудования, скажем, в федеральных лабораториях. И с новым оборудованием, естественно, получаем самое новейшее программное обеспечение. Откуда он это взял, я вообще не представляю. Основная наша проблема — это со связью и с Интернетом. В современном мире, чтобы обеспечить быстрые диагностические ответы и быстрые ответные действия, нужно, чтобы каждая наша ветеринарная лаборатория всегда работала в онлайн-режиме. Каждый ветеринарный или медицинский врач тоже работал в онлайн-режиме, чтобы он не на корточках выписывал рецепты. Это было и в XIX веке, и в XVIII, и у нас так сейчас и осталось. Так вот, каждый диагност должен работать внутри информационного поля, естественно, сейчас цифрового. Вот у нас с этим проблема. Программное обеспечение, я вас уверяю, что MS Word, который стоит в ветеринарных лабораториях, например, ничем не отличается от MS Word, который стоит, допустим, в USD или в FDA. Иногда регионы нас просят не присылать документы в последних версиях программ, потому что у них они старенькие, не читают. Так что неправильно. У нас самое современное программное обеспечение. Но у нас проблема с сетевым обслуживанием компьютерного обеспечения, то есть с железом компьютера в лабораториях. А какие действия будут предприниматься в этом направлении? В рамках проекта, естественно, никаких, потому что на это нужны огромные вложения, нужна государственная программа. Но когда у нас будет государственная программа в этом направлении сформулирована (а мы пытаемся ее формулировать, но пока, правда, не получается), тогда будет совершенно другой уровень и диагностики, и обеспечение биологической и пищевой безопасности. Это будет другая жизнь.

Пеппер Д.: Как Николай Анатольевич заметил, проект работает над данным вопросом в рамках законодательного компонента. Первоначально мы планировали работать с Центральной ветеринарной лабораторией ВНИИЗЖ (Всероссийский институт защиты животных) во Владимире, а также с лабораторией в Санкт-Петербурге. И мы планируем помочь достичь данным лабораториям аккредитации. Это одно из требований, которые предъявляет ВТО для присоединения России. В то же время проектам отведено более 1 миллиона евро для закупки нового оборудования. И эти деньги были успешно потрачены. И следующим этапом является доставка оборудования в лаборатории. Однако, когда я в первый раз встретил Николая Анатольевича и мы стали разговаривать об этих трех лабораториях, он меня спросил о еще четырех лабораториях. Это лаборатории в Санкт-Петербурге, Ставрополе, Брянске. Нам были отведены дополнительные средства делегации еврокомиссии, и мы начали работу с этими четырьмя лабораториями. Мы также планируем помочь достичь этим лабораториям аккредитации в рамках проекта. Более того, Николай Анатольевич упомянул о том, что отведены федеральные средства для закупки оборудования для этих четырех лабораторий. Мы поможем дать спецификацию для достижения данными лабораториями аккредитации. И оборудование будет закуплено на деньги федерального бюджета. Это будет очень хорошим результатом для России и для проекта.

Власов Н.А.: Я бы хотел добавить. Действительно, Дэвид совершенно правильно ответил, миллион евро — это для человека, далекого от нашей практики, от наших задач, звучит как что-то очень существенное. Я просто для справки могу сказать, что Россельхознадзором только на оборудование для борьбы с острыми заразными болезнями в истекшем году потрачено более 300 миллионов рублей. А 300 миллионов рублей, или около 10 миллионов, это не считая того, что потрачено на пищевую безопасность и другие цели. То есть непредсказуемо, сколько будет денег потрачено на эти лаборатории. Это действительно так, но у нас есть уверенность, что мы до стандарта оснащения до европейского стандарта все свои федеральные лаборатории к 2008 году доведем. То есть они будут ничем не хуже европейских лабораторий, причем все, подчеркиваю. Не только те семь, которые в проекте, а все. Их почти 30 по России. По оборудованию их точно до европейского стандарта доведем. К сожалению, с ремонтом у нас пока проблемы, а с оборудованием проблем скоро не будет.

Ведущая: Какие планируются меры по улучшению ситуации с кадровым составом? Ведь многие наши эксперты имеют отдаленное представление об используемых в ЕС способах и методах оценки безопасности продукции ВТО-СФС. Вопрос от Силкиной Марии Викторовны из Москвы.

Власов Н.А.: Да, кадры решают все. Эта истина вечная. И, как говорят, даже шутка есть, что техника в руках дикаря — это груда металла. Но у нас, к счастью, в лабораториях далеко не дикари работают. Делается очень много сейчас в этом направлении. Во-первых, у нас уже по этому поводу действует несколько школ в Москве и Новосибирске. Они работают уже не первый год и не в связи с проектом начинали свою работу. И это обычно три-четыре тура обучения за год, несколько десятков человек участвуют в каждом туре, они, естественно, меняются. Очень много людей у нас сейчас ездят за рубеж. Если меня сейчас спросить, сколько у меня сейчас людей за рубежом находится, я даже затруднюсь ответить. Это если не сотня, то несколько десятков точно на обучении находится. И это в лучших местах, где есть чему учиться. Непосредственно по проекту, вот у нас только что закончился первый тур обучения, в нем поток был 80 человек. До конца года будет еще четыре таких потока. В принципе, у нас сейчас счет обучаемых новой методологии, новым подходам идет на сотни. Мы, конечно, расслабляться не должны, потому что нам нужно обучить десятки тысяч человек. Это примерно столько людей работают в российских ветеринарных лабораториях. Но если нынешняя ситуация никак не изменится и курс правительства не поменяется, за год мы это сделаем. Это обучение, и не надо понимать, что они у нас сидят совершенно бестолковыми и ничего не умеющими и мы их с нуля всему учим. Нет. Речь идет о повышении квалификации, потому что, даже когда вы пересядете с "Волги" на "Лексус", вы все равно сразу нормально не поедете, машина у вас прыгать будет и об стены биться в узких местах. Этому тоже надо учиться. А уж при смене достаточно сложного исследовательского оборудования, а в лабораториях оно сейчас именно такое, конечно, необходимо проводить обучение. Появляются новые методы, тоже надо проводить обучение. То есть речь идет о переподготовке. И это очень объемная работа.

Пеппер Д.: Проект обеспечивает очень широкую программу обучения. Это то, чем мы в данный момент занимаемся. У нас прошло обучение в Институте защиты животных во Владимире, и в нем участвовало более ста специалистов со всей России.

Ведущая: Спасибо. И следующий вопрос. Каким образом гармонизация законодательства отразится на стоимости продуктов? Вопрос от Ольги Ивановны Кувшиновой из Москвы.

Власов Н.А.: Гармонизация требований на стоимости продуктов никаким образом отразиться не может, естественно, и не отразится. Другой момент заключается в том, что в зависимости от того, как будут сформулированы эти требования, с рынка могут исчезнуть некоторые продукты. Ну, например, я не буду говорить о наших специфических ветеринарных вопросах, потому что они очень мало кому понятны. Вот у нас до сих пор есть газировка, сам видел, двухлитровая бутылка стоит 6 рублей. Причем она и сладкая, и цвет какой-то имеет, чем-то напоминающим фрукты пахнет и стоит 6 рублей. Вот представьте, что там намешано. У нас вино есть, которое до сих пор стоит 30-40 рублей бутылка. Какое может быть вино в такой бутылке? Колбаса есть, 45 рублей стоит. Что вы думаете, какое там мясо может быть? А от нее подозрительно сильный запах чеснока шел, так что, я думаю, она еще и пахла плохо, в нее чеснока добавили. Такие продукты исчезнут. На качественные продукты цены, естественно, не изменятся: с чего им меняться? Законодательное требование — вот мы договорились, что вместо спектрофактометра такого-то, чтобы были сравнимы результаты, у нас будет такой-то спектрофактометр использоваться. Или мы будем мерить чего-нибудь по такой-то длине волны. Ну и что? Мерили на разных, теперь на одной будем: как это отразиться на стоимости продукта? Никак. По этому поводу волноваться не за что. Значит, очередного обвала для населения здесь не предвидится

Пеппер Д.: Я думаю, что Николай Анатольевич прав, низкокачественные продукты с рынка исчезнут, продукция высокого качества останется по такой же цене. Продукты должны стать более безопасными. И в целом это является положительным эффектом для всего населения России.

Ведущая: У нас есть несколько вопросов от представителей средств массовой информации. Вопрос от "Интерфакса". А каков прогноз, есть ли вероятность появления птичьего гриппа в Российской Федерации, где и на какой территории РФ это вероятнее всего?

Власов Н.А.: Птичий грипп никуда не исчезал с территории России, он уже три года на ней присутствует. Мы по 20 раз в год говорим, что в теплое время года от Тулы до западных границ он везде есть. И спрашивают: когда появится? Ну, ждите, когда-нибудь появится.

Ведущая: Наверное, это шокирующий ответ для многих наших пользователей.

Власов Н.А.: Чтобы не был шокирующим, еще раз. Птичий грипп — это неправильное название болезни грипп птиц. Птичий грипп — это то, чем человек болеет, если заразится. А мы имеем на территории России грипп птиц. На дикой перелетной птице он присутствует постоянно с 2005 года, когда он проник на территорию России. Если 100 уточек случайных убить, то в зависимости от зоны где-то от 2 до 80 птиц будут инфицированными. В этом году у нас было четыре инцидента во всей РФ с домашней птицей, связанного с гриппом. Это было зимой в Краснодарском крае, зимой же было в Республике Адыгея, в конце зимы — начале весны — это нашумевшая история с ОАО "Садово", это Московский регион — Московская и Калужская область. И вот недавно - еще один случай проникновения инфекции на птицефабрику, опять-таки в Краснодарском крае. Почему Краснодарский край так часто упоминается? Не хочу, чтобы эта информация вызвала негативную реакцию по отношению и к губернатору, и к администрации края, и к ветеринарной службе края, которая, еще раз повторяю, одна из лучших сегодня в России. Просто Краснодарский край - это единственное реальное место зимовки перелетной птицы в России. Во всех остальных местах России угроза гриппа птиц сезонная, только когда птицы перелетные пролетают, там она круглогодичная. Поэтому зимой и в начале осени там такие проблемы возникают. Почему такая ситуация. Что бы было, если бы ветеринарная служба работала по-другому? Было бы у нас примерно то же самое, что сейчас в Малайзии. У нас грипп был бы везде, и люди бы еще болели понемногу, но болели бы сейчас. Просто ветеринарная служба сейчас у нас настолько натренированная и настолько хорошо поставлена благодаря тому, что у нас есть Федеральный штаб. До сих пор работает. Вчера, кстати, заседание было очередное Федерального штаба. На уровне государства ответ на грипп был целостным и логичным. Вот как никогда. Я работаю с 1978 года, но не помню, чтобы государство так мощно отвечало на угрозу, как сейчас на грипп. То есть грипп присутствует, а проблемы с ним практически не имеем. Ну, какие у нас потери? 2005 год — по-моему, миллион триста мы потеряли. Некоторые европейские страны в аналогичных ситуациях по 30, по 40 теряли, а азиатские — 150 миллионов, 100 миллионов. Вот такие суммы шли. Значит, в прошлом году — миллион сорок тысяч, по-моему, не 400 тысяч, а миллион 40 тысяч. А в этом году, если сейчас уничтожена будет эта вся птицефабрика, на которой грипп проявился, то будет где-то 260 тысяч. Для России потери ничтожные. Я напоминаю, что у нас как минимум три 3 с половиной миллиарда птицы за год проходит. Это не потери. Вот такой ответ.

Пеппер Д.: Я не могу делать какие-либо комментарии по птичьему гриппу в России. Я знаю только, что в настоящее время в Великобритании птичьего гриппа нет. В настоящее время в Великобритании, если вы следили за новостями, было две вспышки блютанга. И данный вид заболевания переносится мошками, если вы в курсе. Данный вид заболевания был занесен с материковой части Европы через английский канал. И я бы хотел сказать, что в данном случае необходимо быть всегда начеку в отношении разного вида заболеваний, поскольку никогда нельзя сказать, где они появятся.

Ведущая: И в заключении у нас есть вопрос от "Российской газеты", ответ на который, наверное, будет обобщением всего вышесказанного. Уважаемые господа Пеппер и Власов, помниться в июне на старте проекта мы с вами встречались в редакции "Российской газеты". Что удалось сделать за это время?

Власов Н.А.: На этот вопрос мы с удовольствием можем ответить, хором: Все, что было запланировано! Вот все, что действительно было запланировано по проекту на этот день, оно действительно сделано. Мы сдали успешно инсепшен репорт за первый квартал. Я бы даже сказал, что больше сделано, чем планировалось. Т.е. тогда мы только думали о возможности расширения деятельности по проекту, а сейчас она уже стала реальностью. И вот тот пример с обучением... По проекту мы бы смогли обучить, скажем, за год 30-40 человек, за этот год я имею в виду. На самом деле это будет человек 500-600.Также по оборудованию. Мы могли бы потратить миллион евро, а потратим 10.

Ведущая: А касаемо законодательного регулирования?

Власов Н.А.: Это самый сложный вопрос. В законодательном регулировании... Понимаете, можно купить хороший, допустим, спектрофактометр и поставить его в какую-нибудь ветеринарную лабораторию. Он может там сразу работать и не начнет, если кадры не обучены, но и вреда никому не будет. Но если мы поторопимся чего-нибудь изменять в законодательной сфере, то мы можем такого наделать, что потом... Т.е. мы лучше сначала хорошо подготовимся к этим переменам, потом их обсудим, потом дадим их на внешний аудит, а после будем что-то вводить. Но по проекту и не требовалось по плану работ, чтобы сейчас - раз и какой-то закон придумали.

Ведущая: Спасибо, Николай Анатольевич. Дэвид.

Пеппер Д.: На самом деле мы собираемся сделать больше, чем мы первоначально планировали. В отношении обучения, мы будем проводить обучение большего количества людей, работать с большим количеством лабораторий. Это то, что можно уже сейчас посмотреть, данные результаты являются уже достаточно материализованными, но то, что отметил Николай Анатольевич, изменения в законодательной сфере являются постепенными. Мы в настоящее время находимся в фазе размышления и изучения. Нужно быть очень аккуратными с терминологией. Недавно в рамках проекта мы наняли юриста, она является гражданином России, но замужем за ирландцем, получила высшее образование здесь в России, но работает в Бельгии. Она является очень квалифицированным юристом. И во многом нам помогает. И положительным является то, что ей не требуется переводчик. Это делает для нас проще изучение российского законодательства. Важно помнить название проекта, оно гласит: сближение, а не гармонизация. И Россия не собирается вступать в ЕС, по крайней мере в ближайшей перспективе. Поэтому российское законодательство не должно точно соответствовать законодательству Европейского союза. И вопрос заключается в том, насколько далеко РФ готова зайти для улучшения торговли с Евросоюзом. И это вопрос, который мы собираемся задать к концу проекта.

Власов Н.А.: Я тогда тоже не удержусь от одного комментария. Действительно, полная гармонизация в законодательстве нам не нужна, пока, по крайней мере. Хочется верить, что когда-то это огромное пространство действительно будет единым, одинаковым по всей своей протяженности. Но я что хочу сказать, что в принципе, Россия уже показала свои претензии в максимальной степени поддерживать торговлю. Если вспомнить эту историю переговоров по ВТО, то складывается уже парадоксальная ситуация, что Россия буквально ломится в эту дверь. Для большинства отраслей, кстати, совершенно не понятно, зачем ломится. Например, для сельского хозяйства. Вот как мы будем по производству мандаринов с Испанией конкурировать? Встает вопрос: так кто готов с кем торговать, а кто не готов. Т.е. все не так уж просто. Я бы не сказал, что Россия будет показывать, насколько она готова далеко зайти в торговле с Европейским союзом, потому что вопрос этот симметричный. Скорее, насколько Европейский союз готов далеко зайти в торговле с Россией. Он не менее важен.

Ведущая: Спасибо. Если у кого-то из присутствующих в зале есть вопросы, то можете задать их. Если нет, то тогда мне еще раз остается поблагодарить наших уважаемых гостей — Руководителя проекта со стороны Евросоюза "Сближение законодательств и методологических основ ЕС и РФ в области санитарии и фитосанитарии (СФС)" Дэвида Пеппера и Начальника Управления ветеринарного надзора Россельхознадзора Николая Анатольевича Власова за интересные ответы, на столь актуальные для нашей интернет-аудитории вопросы. Спасибо.