Решение Суда по интеллектуальным правам от 30 ноября 2020 г. по делу N СИП-636/2020 Суд отказал в признании действий ответчика по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки недобросовестной конкуренцией, поскольку отсутствие конкурентных отношений между сторонами спора в подлежащий доказыванию период является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении исковых требований

Именем Российской Федерации

Резолютивная часть решения объявлена 24 ноября 2020 года.

Полный текст решения изготовлен 30 ноября 2020 года.

Суд по интеллектуальным правам в составе:

председательствующего судьи Сидорской Ю.М.,

судей - Снегура А.А., Лапшиной И.В.

при ведении протокола судебного заседания секретарем Амеличкиной И.В.

рассмотрел в открытом судебном заседании исковое заявление Догаева Максима Викторовича (Санкт-Петербург) к индивидуальному предпринимателю Догаеву Артему Викторовичу (Санкт-Петербург, ОГРНИП 310784732000462) о признании действий по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 недобросовестной конкуренцией.

К участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечено Управление Федеральной антимонопольной службы по городу Санкт-Петербургу (4-я лин. В.О., 13, Санкт-Петербург, 199034, ОГРН 1027809242933).

В судебном заседании приняли участие представители:

от Догаева Максима Викторовича - Ткаченко А.Ю. (по доверенности от 10.03.2020);

от индивидуального предпринимателя Догаева Артема Викторовича - Широухов В.Н. (по доверенности от 10.08.2020 N 2/20).

Суд по интеллектуальным правам

УСТАНОВИЛ:

Догаев Максим Викторович (далее - истец), гражданин, не имеющий статуса индивидуального предпринимателя, обратился в Суд по интеллектуальным правам с иском к индивидуальному предпринимателю Догаеву Артему Викторовичу (далее - ответчик, предприниматель Догаев А.В.) о признании действий по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 недобросовестной конкуренцией.

При подаче искового заявления Догаев М.В. заявил следующие исковые требования:

1) признать совокупность действий предпринимателя Догаева А.В. актом недобросовестной конкуренции в отношении Догаева М.В.;

2) признать совокупность действий предпринимателя Догаева А.В. злоупотреблением правом на правовую охрану товарного знака;

3) досрочно прекратить правовую охрану товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988.

На основании статьи 51 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечено Управление Федеральной антимонопольной службы по городу Санкт-Петербургу (далее - антимонопольный орган).

В исковом заявлении и письменных пояснениях к нему истец обосновывает свою правовую позицию следующим образом.

Истец и ответчик, являясь родными братьями, после смерти отца на протяжении 2013 - 2016 годов осуществляли совместную коммерческую деятельность по развитию унаследованной от отца сети автошкол, объединенных общим названием "Светофор", через принадлежащие им юридические лица.

Истец указывает, что ответчик в 2003 и 2011 годах зарегистрировал на свое имя товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 для индивидуализации услуг, оказываемых автошколами "Светофор", о чем истцу не сообщил и никаких прав по охране данных товарных знаков не осуществлял.

После продажи в 2014 году истцом ответчику доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью "Светофор" (ОГРН 1027807576697), предприниматель Догаев А.В. начал препятствовать коммерческой деятельности истца путем предъявления к нему судебных исков о защите исключительных прав на спорные товарные знаки, в результате чего принадлежащее истцу общество с ограниченной ответственностью "Светофор плюс" (ОГРН 1109847024870) признано банкротом, а истец вынужденно утратил статус индивидуального предпринимателя и лишен возможности осуществлять коммерческую деятельность с использованием спорного обозначения "Светофор", которое полагает общим семейным наследием.

По предложению суда истец уточнил свою правовую позицию, указав, что под совокупностью действий по злоупотреблению правом со стороны ответчика он понимает "весь спектр действий Догаева А.В. по дискредитации своего брата как подача исковых заявлений в арбитражный суд и Приморский районный города Санкт-Петербурга", просит рассматривать вопрос о злоупотреблении правом в контексте недобросовестной конкуренции, обосновывает заинтересованность в прекращении правовой охраны спорных товарных знаков нарушением своих предпринимательских прав вследствие злоупотребления ответчиком правовой охраной данных товарных знаков.

Впоследствии истец в очередной раз уточнил свою правовую позицию по делу, указав, что оспаривает предоставление правовой охраны спорным товарным знакам на основании статьи 1512 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), поскольку полагает действия ответчика по приобретению и использованию исключительных прав на спорные товарные знаки недобросовестной конкуренцией и злоупотреблением правом.

При квалификации заявленных истцом исковых требований Суд по интеллектуальным правам исходит из следующего.

В пункте 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" (далее - Постановление N 25) разъяснено, что если при принятии искового заявления суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. В соответствии со статьей 148 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации или статьей 133 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора. По смыслу части 1 статьи 196 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации или части 1 статьи 168 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования.

Судебная коллегия полагает, что указанные разъяснения могут быть применены в рассматриваемом случае с учетом объективной необходимости установления действительной воли истца на защиту своих прав и определения предмета и основания заявленных требований по настоящему делу.

С целью правовой квалификации заявленных истцом требований суд неоднократно предлагал истцу уточнить исковые требования, конкретизировать нормы права, на основании которых предъявлен иск.

Ссылки истца в обоснование своей правовой позиции на положения статьи 1486 ГК РФ не квалифицируются судом как предъявление требований о досрочном прекращении правовой охраны спорных товарных знаков, поскольку сам истец в тексте искового заявления указывает, что спорные обозначения активно используются ответчиком в коммерческой деятельности, в то время как истец в настоящее время такую деятельность не осуществляет. В письменных пояснениях, а затем и в устных выступлениях в ходе судебного заседания представитель истца пояснил, что он не предъявляет требований о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака на основании статьи 1486 ГК РФ, он просит прекратить правовую охрану товарных знаков ответчика в связи с наличием в действиях ответчика признаков недобросовестной конкуренции.

В письменных пояснениях истца от 01.11.2020 истец просит признать недействительным предоставление правовой охраны спорным товарным знакам на основании статьи 1512 ГК РФ в связи с недобросовестной конкуренцией и злоупотреблением правом.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1515 ГК РФ оспаривание предоставления правовой охраны товарному знаку означает оспаривание решения о государственной регистрации товарного знака (пункт 2 статьи 1499) и основанного на ней признания исключительного права на товарный знак (статьи 1477 и 1481).

Таким образом, требования о признании предоставления правовой охраны спорным товарным знакам недействительным на основании подпункта 6 пункта 2 статьи 1512 ГК РФ являются требованиями о признании недействительным ненормативного правового акта Федеральной службы по интеллектуальной собственности (Роспатента) о государственной регистрации товарного знака и подлежат рассмотрению в порядке главы 24 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, предусматривающей иной субъектный состав дел данной категории и иной предмет доказывания.

Кроме того, положения статьи 1513 ГК РФ предусматривают обязательный административный порядок оспаривания предоставления правовой охраны товарному знаку путем подачи возражения против такого предоставления в Роспатент с правом заявителя оспорить в судебном порядке решение административного органа по результатам рассмотрения возражения.

В материалы дела представлены сведения о том, что истец обращался в Роспатент с возражениями против предоставления правовой охраны товарному знаку по свидетельству Российской Федерации N 491988 в связи с признанием действий правообладателя недобросовестной конкуренцией.

Уведомлением Роспатента от 15.08.2019 (том 1, л.д. 50) заявителю сообщено, что его возражение принято к рассмотрению, дата рассмотрения - 09.10.2019.

Вместе с тем сведения о результатах рассмотрения данного возражения и решение Роспатента, вынесенное по его результатам, в материалы дела не представлено, в исковом заявлении и пояснениях к нему ссылки на соответствующий ненормативный правовой акт отсутствуют.

Судом по интеллектуальным правам в настоящем заседании было разъяснено представителю истца, что оспаривание предоставления правовой охраны товарному знаку на основании статьи 1512 ГК РФ предполагает иной субъектный состав лиц, участвующих в деле.

Представитель истца настаивает на рассмотрении требований в заявленном виде.

Принимая во внимание разъяснения, содержащиеся в пункте 9 Постановления N 25, правовую квалификацию отношениям сторон дает суд: в случае, если истцом избран ненадлежащий способ защиты права, суд применяет те нормы, которые подлежат применению к правоотношениям сторон. Между тем, при рассмотрении настоящего дела суд приходит к выводу о том, что переквалификация заявленных требований невозможна в связи с тем, что такая переквалификация повлечет изменение одновременно предмета и основания заявленных требований, а также изменение состава лиц, участвующих в деле.

С учетом приведенных разъяснений высшей судебной инстанции, принимая во внимание письменную правовую позицию истца и устные пояснения его представителя в судебном заседании, суд приходит к выводу, что предметом заявленных требований выступает признание действий ответчика по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 недобросовестной конкуренцией.

В отношении правовых оснований исковых требований о признании действий ответчика по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки актом недобросовестной конкуренции, представитель истца в судебном заседании на вопрос суда пояснил, что не может назвать конкретную норму, которой противоречат действия ответчика. Представитель истца считает, что действия предпринимателя Догаева А.В. противоречат положениям Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ "О защите конкуренции" (далее - Закон о защите конкуренции) в целом.

В отзыве на исковое заявление и дополнениях к нему предприниматель Догаев А.В. просит отказать в удовлетворении исковых требований, считает их необоснованными.

Ответчик утверждает, что истец не является хозяйствующим субъектом в понимании пункта 4 статьи 4 Закона о защите конкуренции, в связи с чем наличие конкурентных отношений между сторонами исключается.

По мнению ответчика, в материалах дела отсутствуют доказательства того, что при регистрации спорных товарных знаков предприниматель Догаев А.В. имел своей целью воспользоваться деловой репутацией истца, который на тот момент являлся наемным работником нескольких организаций, содержащих в своем фирменном наименовании обозначение "Светофор", и самостоятельной предпринимательской деятельности с использованием указанного обозначения не осуществлял.

Ответчик считает, что доводы истца о злоупотреблении правом со стороны предпринимателя Догаева А.В. при приобретении прав на спорные товарные знаки носят предположительный характер и не подтверждаются допустимыми, относимыми и достоверными доказательствами, просит суд принять во внимание, что при рассмотрении Приморским районным судом города Санкт-Петербурга гражданских дел N 2-1562/2018 и N 2-3312/2019 соответствующие доводы были признаны несостоятельными.

Предприниматель Догаев А.В. отмечает, что его действия по подаче исковых заявлений о защите исключительных прав на товарные знаки, которые судом признаны обоснованными и удовлетворены, не противоречат закону, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости.

Антимонопольный орган правовую позицию относительно исковых требований не представил.

В судебном заседании представитель истца поддержал доводы, изложенные в исковом заявлении и письменных пояснениях.

Представитель ответчика возражал против удовлетворения исковых требований по доводам, изложенным в отзыве на исковое заявление и дополнениях к нему.

Антимонопольный орган, надлежащим образом извещенный о времени и месте судебного разбирательства, в том числе путем публичного уведомления на официальном сайте Суда по интеллектуальным правам http://ipc.arbitr.ru, в судебное заседание своего представителя не направил, что в соответствии с частью 5 статьи 156 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не является препятствием для рассмотрения дела в его отсутствие.

Суд неоднократно в ходе рассмотрения спора предлагал сторонам закончить дело миром, принимая во внимание, что истец и ответчик являются братьями, однако представители сторон указали, что такая возможность отсутствует.

Изучив материалы дела, рассмотрев доводы, содержащиеся в исковом заявлении, отзыве на исковое заявление, письменных пояснениях сторон, выслушав мнение представителей истца и ответчика, оценив имеющиеся в деле доказательства в совокупности в порядке, предусмотренном статьей 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Суд по интеллектуальным правам пришел к следующим выводам.

В части 7 статьи 4 Закона о защите конкуренции определено, что конкуренцией является соперничество хозяйствующих субъектов, при котором самостоятельными действиями каждого из них исключается или ограничивается возможность каждого из них в одностороннем порядке воздействовать на общие условия обращения товаров на соответствующем товарном рынке.

Российская Федерация является участником международных соглашений в области защиты интеллектуальной и промышленной собственности - патентов, товарных знаков, промышленных образцов и т.д., в том числе Парижской конвенции, согласно статье 10.bis которой всякий акт конкуренции, противоречащий честным обычаям в промышленных и торговых делах, считается актом недобросовестной конкуренции.

В частности, подлежат запрету: 1) все действия, способные каким бы то ни было способом вызвать смешение в отношении предприятия, продуктов или промышленной или торговой деятельности конкурента; 2) ложные утверждения при осуществлении коммерческой деятельности, способные дискредитировать предприятие, продукты или промышленную или торговую деятельность конкурента; 3) указания или утверждения, использование которых при осуществлении коммерческой деятельности может ввести общественность в заблуждение относительно характера, способа изготовления, свойств, пригодности к применению или количества товаров.

Такое понимание недобросовестной конкуренции было воспринято федеральным законодателем и нашло отражение сначала в Законе РСФСР от 22.03.1991 N 948-I "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" (статьи 4 и 10), а затем в Законе о защите конкуренции (пункт 9 статьи 4).

В соответствии с пунктом 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции под недобросовестной конкуренцией понимаются любые действия хозяйствующих субъектов (группы лиц), которые направлены на получение преимуществ при осуществлении предпринимательской деятельности, противоречат законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости и причинили или могут причинить убытки другим хозяйствующим субъектам - конкурентам либо нанесли или могут нанести вред их деловой репутации.

Пунктом 5 статьи 4 Закона о защите конкуренции определено, что хозяйствующим субъектом является коммерческая организация, некоммерческая организация, осуществляющая деятельность, приносящую ей доход, индивидуальный предприниматель, иное физическое лицо, не зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя, но осуществляющее профессиональную деятельность, приносящую доход, в соответствии с федеральными законами на основании государственной регистрации и (или) лицензии, а также в силу членства в саморегулируемой организации.

В пункте 10 Обзора по вопросам судебной практики, возникающим при рассмотрении дел о защите конкуренции и дел об административных правонарушениях в указанной сфере, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 16.03.2016, отмечено, что совокупность условий, необходимых для квалификации действий хозяйствующего субъекта в качестве акта недобросовестной конкуренции, определяется положениями пункта 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции (применяемого с учетом пункта 16.1 и абзацев третьего и четвертого пункта 17 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.02.2011 N 11 "О некоторых вопросах применения Особенной части Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" (далее - Постановление N 11).

Так, из определения недобросовестной конкуренции, содержащегося в пункте 9 статьи 4 Закона о защите конкуренции, следует, что для признания действий недобросовестной конкуренцией они должны одновременно выполнять несколько условий, а именно: действия должны совершаться хозяйствующими субъектами; быть направлены на получение преимуществ в предпринимательской деятельности; противоречить законодательству Российской Федерации, обычаям делового оборота, требованиям добропорядочности, разумности и справедливости; причинить или быть способными причинить убытки другому хозяйствующему субъекту либо нанести ущерб его деловой репутации (причинение вреда).

Статьи 14.1 - 14.7 Закона о защите конкуренции указывают на частные случаи недобросовестной конкуренции.

Согласно части 1 статьи 14.4 Закона о защите конкуренции не допускается недобросовестная конкуренция, связанная с приобретением и использованием исключительного права на средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации товаров, работ или услуг.

По смыслу статьи 10.bis Парижской конвенции для квалификации регистрации товарного знака как акта недобросовестной конкуренции оценке подлежит честность такой регистрации, которая не может быть установлена без учета цели регистрации товарного знака. В связи с этим при рассмотрении вопроса о добросовестности регистрации товарного знака исследованию могут подлежать как обстоятельства, связанные с самой регистрацией, так и последующее поведение правообладателя, из которого может быть установлена цель такой регистрации.

Согласно правовой позиции, изложенной в пункте 169 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.04.2019 N 10 "О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации", квалификация действий правообладателя по приобретению исключительного права на товарный знак путем его государственной регистрации в качестве акта недобросовестной конкуренции зависит от цели, преследуемой лицом при приобретении такого права, намерений этого лица на момент подачи соответствующей заявки.

Цель лица, его намерения могут быть установлены с учетом в том числе предшествующего подаче заявки на товарный знак поведения правообладателя, а равно его последующего (после получения права) поведения.

В случае если лицо подает заявку на государственную регистрацию в качестве товарного знака обозначения, использующегося иными лицами, оценке подлежат в числе прочего известность, репутация обозначения, вероятность случайности такого совпадения.

Для признания действий правообладателя по приобретению исключительного права на товарный знак актом недобросовестной конкуренции в рамках рассмотрения дела арбитражным судом установлению подлежат следующие обстоятельства:

факт использования спорного обозначения иными лицами до даты подачи ответчиком заявки на регистрацию этого обозначения в качестве товарного знака;

известность ответчику факта использования такого обозначения иными лицами до даты подачи им заявки на регистрацию его в качестве товарного знака;

наличие на момент подачи ответчиком заявки на регистрацию этого обозначения в качестве товарного знака конкурентных отношений между ответчиком и истцом;

наличие у ответчика намерения (цели) посредством приобретения исключительного права на такое обозначение (приобретение монополии на него) причинить вред истцу или вытеснить его с товарного рынка путем предъявления требований, направленных на пресечение использования спорного обозначения;

причинение либо вероятность причинения истцу вреда путем предъявления требований о прекращении использования спорного обозначения.

Только установление всей совокупности этих обстоятельств позволяет признать действия по приобретению и использованию прав на товарный знак актом недобросовестной конкуренции.

При этом с точки зрения определения намерений причинить вред истцу или вытеснить его с товарного рынка при установлении вопроса о добросовестности приобретения исключительного права на товарный знак исследованию подлежат как обстоятельства, связанные с самим приобретением исключительного права, так и последующее поведение правообладателя, свидетельствующее о цели такого приобретения.

Недобросовестность правообладателя должна быть, прежде всего, установлена на стадии обращения с заявкой на регистрацию обозначения в качестве товарного знака, поскольку именно в этот момент реализуется намерение (умысел) на недобросовестное конкурирование с иными участниками рынка посредством использования исключительного права на товарный знак, предусматривающего запрет иным лицам применять для индивидуализации товаров и услуг тождественные или сходные обозначения.

Последующее же поведение правообладателя может лишь подтверждать либо опровергать тот факт, что при приобретении исключительного права на товарный знак он действовал недобросовестно.

Вместе с тем установление недобросовестности только на стадии использования товарного знака не является самостоятельным основанием для признания приобретения исключительного права на товарный знак недобросовестным.

Если до даты приоритета товарного знака спорное обозначение широко использовалось третьими лицами, регистрация товарного знака одним из них могла быть произведена с целью устранения присутствия третьих лиц на рынке определенного товара. Такая регистрация не соответствует основной функции товарного знака по индивидуализации товаров правообладателя.

Одним из обстоятельств, которые могут свидетельствовать о недобросовестном поведении лица, зарегистрировавшего товарный знак, может быть то, что это лицо знало или должно было знать о том, что третьи лица (третье лицо) на момент подачи заявки на регистрацию обозначения в качестве товарного знака законно использовали соответствующее обозначение для индивидуализации производимых ими товаров или оказываемых услуг без регистрации в качестве товарного знака, а также то, что такое обозначение приобрело известность среди потребителей.

Однако установление осведомленности правообладателя об использовании другими лицами тождественного или сходного до степени смешения обозначения до даты приоритета товарного знака само по себе недостаточно для вывода о том, что лицо, приобретая исключительное право на товарный знак, действовало недобросовестно. Должно быть также установлено, что лицо, приобретая исключительное право на товарный знак, имело намерение воспользоваться узнаваемостью такого обозначения.

Судебная коллегия отмечает, что в рамках искового производства суд не осуществляет регулирование отношений на рынке определенного товара в общественных интересах (что входит в полномочия антимонопольного органа), а рассматривает гражданско-правовой спор между хозяйствующими субъектами, устанавливая все элементы состава применительно к отношениям спорящих сторон на основе принципа состязательности и равноправия сторон.

Согласно части 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.

В силу части 1 статьи 9 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации судопроизводство в арбитражном суде осуществляется на основе состязательности.

Лица, участвующие в деле, несут риск наступления последствий совершения или несовершения ими процессуальных действий (часть 2 названной статьи).

Как следует из материалов дела, предприниматель Догаев А.В. является правообладателем товарного знака по свидетельству Российской Федерации N 477137, зарегистрированного 20.04.2004 с приоритетом от 19.03.2003, срок действия продлен до 19.03.2023, в отношении услуг 41-го класса "обеспечение учебного процесса; организация и проведение конгрессов, семинаров, симпозиумов, мастер-классов; проведение экзаменов; услуги образовательно-развлекательные" Международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков (далее - МКТУ).

Ответчику также принадлежит исключительное право на комбинированный товарный знак по свидетельству Российской Федерации N 491988, зарегистрированный 17.07.2013 с приоритетом от 04.08.2011 в отношении услуг 41-го класса "обеспечение учебного процесса; организация и проведение конгрессов, семинаров, симпозиумов, мастер-классов; проведение экзаменов; услуги образовательно-развлекательные" МКТУ.

Полагая, что приобретение и использование истцом исключительных прав на указанные товарные знаки является актом недобросовестной конкуренции, направленным на вытеснение истца с рынка услуг по обучению вождению, последний обратился в Суд по интеллектуальным правам с настоящим иском.

Учитывая то обстоятельство, что требование о признании актом недобросовестной конкуренции действий лица по приобретению и использованию исключительного права, поданное в арбитражный суд, рассматривается в порядке искового производства, право на обращение с соответствующим иском возникает только у того лица, чьи права и законные интересы нарушены такими действиями (статья 4 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), а не у любого лица, которому стало известно о наличии в действиях ответчика признаков недобросовестной конкуренции.

Таким образом, суду при рассмотрении искового заявления о признании действий лица актом недобросовестной конкуренции надлежит установить наличие у истца заинтересованности в подаче такого иска, нарушения или угрозы нарушения действиями ответчика прав и законных интересов истца.

Истец обосновывает свою заинтересованность в предъявлении настоящего иска тем, что вследствие действий ответчика по приобретению исключительных прав на спорные товарные знаки и подаче исковых заявлений к истцу в защиту данных прав Догаев М.В. лишен права осуществлять предпринимательскую деятельность по оказанию услуг обучения вождению с использованием обозначения "Светофор" как в качестве индивидуального предпринимателя, так и через общество с ограниченной ответственностью "Светофор плюс" (ОГРН 1109847024870, далее - общество "Светофор плюс").

Согласно данным информационной системы "Картотека арбитражных дел", решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 25.08.2017 по делу N А56-18732/2017 с общества "Светофор плюс" в пользу предпринимателя Догаева А.В. взыскана компенсация за нарушение исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 в размере 500 000 рублей.

Истец также ссылается на рассмотренные Приморским районным судом города Санкт-Петербурга судебные дела N 2-1562/2018 и N 2-3312/2019 по искам предпринимателя Догаева А.В. к Догаеву М.В. о защите исключительных прав на спорные товарные знаки.

Согласно данным информационной системы "Картотека арбитражных дел", решением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 25.07.2019 удовлетворено заявление предпринимателя Догаева А.В. о признании общества "Престиж", (ранее - общество "Светофор плюс", ОГРН 1109847024870, единственным участником которого является Догаев М.В.) несостоятельным (банкротом); в отношении должника открыто конкурсное производство, полномочия генерального директора Догаева М.В. прекращены.

Из представленной в материалы дела выписки из Единого государственного реестра индивидуальных предпринимателей (далее - ЕГРИП) в отношении Догаева М.В. следует, что данное лицо прекратило деятельность в качестве индивидуального предпринимателя 20.09.2017 (том 2, л.д. 1-4).

При таких обстоятельствах, Суд по интеллектуальным правам признает заинтересованность истца Догаева М.В. в предъявлении настоящего иска.

Судом по интеллектуальным правам установлено, что факт использования иными лицами именно спорных обозначений и до даты подачи ответчиком заявки на регистрацию спорных обозначений в качестве товарных знаков (19.03.2003 и 04.08.2011 соответственно) материалами дела не подтвержден.

Судебной коллегией учтено, что юридические лица, входящие в группу компаний, опосредующих деятельность сети автошкол "Светофор", учредителем которых изначально являлся Догаев В.В. (а именно, частное образовательное учреждение "Автошкола "Светофор" (ОГРН 1027807569459, дата государственной регистрации 24.05.1996) и общество "Светофор" (ОГРН 1027807576697, дата государственной регистрации 21.11.2002), действовали на дату подачи заявки на регистрацию обозначения в качестве товарного знака (19.03.2003). Принимая во внимание высокую степень сходства словесного товарного знака с фирменным наименованием названных организаций, словесное обозначение "Светофор" могло использоваться названными при осуществлении экономической деятельности, между тем доказательств данного обстоятельства истцом не представлено.

В отношении обозначения , Суд по интеллектуальным правам приходит к выводу о том, что из представленных истцом в материалы дела доказательств, не следует, что приведенное обозначение использовалось истцом или иными лицами при осуществлении экономической деятельности, в том числе в рекламе, при оформлении договоров, при переписке с контрагентами на дату приоритета товарного знака (04.08.2011).

Известность ответчику использования словесного обозначения "Светофор" в фирменных наименованиях юридических лиц, входящих в сеть автошкол "Светофор", признается судом подтвержденной материалами дела, с учетом родственных отношений между учредителем данных юридических лиц и сторонами настоящего судебного процесса.

Поскольку цель (мотив) совершаемых субъектом действий при недобросовестной конкуренции направлены на создание преимуществ над конкурентами, в данном случае необходимо установление наличия конкурентных отношений между истцом и ответчиком на дату совершения ответчиком действий, направленных на приобретение исключительных прав в отношении товарных знаков по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 - даты подачи заявок на регистрацию товарных знаков, которыми являются 19.03.2003 и 04.08.2011 соответственно.

Согласно представленной в материалы дела копии трудовой книжки Догаева М.В., по состоянию на 19.03.2003 он был трудоустроен в автошколе "Светофор" и занимал должность инженера по безопасности дорожного движения, по состоянию на 04.08.2011 являлся генеральным директором общества "Светофор плюс" (том 1, л.д. 44-49).

Из материалов дела и сведений Единого государственного реестра юридических лиц (https://egrul.nalog.ru) следует, что с 07.12.2010 по 25.07.2019 Догаев М.В. осуществлял предпринимательскую деятельность, являясь единственным участником общества "Светофор плюс" (ОГРН 1109847024870), впоследствии переименованного в общество с ограниченной ответственностью "Престиж".

Кроме того, истец на основании учредительного договора общества с ограниченной ответственностью "Светофор" (далее - общество "Светофор", ОГРН 1027807576697) являлся одним из участников данной организации и имел долю в уставном капитале, равную 5,15%, которую впоследствии продал ответчику по договору купли-продажи от 21.06.2014 (том 1, л.д. 23-25).

Статус индивидуального предпринимателя Догаев М.В. приобрел 13.05.2015, деятельность в качестве индивидуального предпринимателя прекращена 20.09.2017 (том 2, л.д. 1-4).

Из письменных и устных пояснений сторон следует, что истец и ответчик являются родными братьями по отцу - Догаеву Виктору Васильевичу и длительное время, в том числе и после регистрации спорных товарных знаков, совместно участвовали в развитии созданной им сети автошкол "Светофор", являясь как наемными работниками, так и участниками создаваемых для осуществления данной деятельности юридических лиц.

Данные обстоятельства подтверждаются представленными в материалы дела доказательствами:

договорами аренды открытой площадки от 10.01.2012 N 2, от 09.09.2013 N 3, от 12.01.2015 N 2, согласно которым частное образовательное учреждение "Автошкола "Светофор" передало во временное пользование обществу "Светофор плюс" открытую площадку, расположенную по адресу: г. Санкт-Петербург, ул. Репищева, уч. 50 (западнее дома 14, лит. АВ), для организации работы учебной площадки, для проведения практических занятий по обучению и подготовке водителей автотранспортных средств (том 2, л.д. 49-51);

договором от 12.01.2015 N 4, согласно которому общество "Светофор плюс" выполняло по заказу частного образовательного учреждения дополнительного образования "Автошкола "Светофор" работы по ремонту и техническому обслуживанию автомобилей, проведение технического осмотра автомобилей перед выездом на линию (том 1, л.д. 21-22);

решением от 24.02.2014 N 1/14 единственного собственника частного образовательного учреждения дополнительного образования "Автошкола "Светофор", согласно которому генеральный директор данной организации Догаев В.В. освобожден от должности в связи со смертью; на основании соглашения о разделе наследуемого имущества от 24.02.2014, заключенного между Догаевым А.В., Догаевым М.В., Догаевой Т.В., Догаевым Д.В. и несовершеннолетней Догаевой В.В., действующей с согласия матери Догаевой Н.М., собственником указанного учреждения становится Догаев А.В. (том 1, л.д. 43);

выпиской из ЕГРЮЛ в отношении общества "Светофор" (ОГРН 1027807576697) по состоянию на 22.11.2002, согласно которой генеральным директором указанной организации с 21.11.2002 является Догаев В.В., в число участников входят Догаев А.В., Догаев В.В., Догаев М.В., Догаева Т.В., Рыбакова С.В. (том 1, л.д. 51-53);

выпиской из ЕГРЮЛ в отношении общества "Светофор" (ОГРН 1027807576697) по состоянию на 01.01.2011, согласно которой генеральным директором указанной организации с 20.12.2006 является Догаев А.В., в число участников входят Догаев А.В., Догаев В.В., Догаев М.В., Догаева Т.В., Рыбакова С.В., основной вид деятельности - деятельность школ подготовки водителей автотранспортных средств (том 1, л.д. 51-53);

договором от 21.06.2014 купли-продажи доли в уставном капитале общества "Светофор" (ОГРН 1027807576697), по условиям которого Догаев М.В. продал свою долю в уставном капитале названного юридического лица Догаеву А.В.

Исследовав представленные доказательства в их совокупности, судебная коллегия приходит к выводу об отсутствии конкурентных отношений между сторонами в подлежащий доказыванию период, поскольку на дату регистрации товарного знака по свидетельству Российской Федерации N 477137 (19.03.2003), истец являлся наемным работником и самостоятельную предпринимательскую деятельность не осуществлял.

Судебная коллегия также полагает, что конкурентные отношения между сторонами отсутствовали и на дату регистрации товарного знака по свидетельству Российской Федерации N 491988 (04.08.2011), поскольку материалы дела свидетельствуют, что в указанный период времени и продолжительное время после него истец и ответчик вели совместную деятельность школ подготовки водителей автотранспортных средств, являясь участниками созданных для этого юридических лиц, имеющих договорные отношения.

Судебная коллегия отмечает, что отсутствие конкурентных отношений между сторонами в подлежащий доказыванию период является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении исковых требований, вместе с тем, полагает необходимым исследовать вопрос о добросовестности приобретения и использования ответчиком исключительного права на спорные товарные знаки.

Судебная коллегия, оценив представленные в материал дела доказательства по правилам статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, приходит к выводу о недоказанности истцом того, что посредством приобретения исключительного права на спорные обозначения ответчик намеревался причинить вред истцу или вытеснить его с товарного рынка, использовать его деловую репутацию либо имелась вероятность причинения истцу вреда путем предъявления требований о прекращении использования спорного обозначения.

На момент регистрации спорных товарных знаков стороны вели совместную деятельность, конфликт между ними возник значительно позднее регистрации спорных товарных знаков и был обусловлен, как пояснили представители сторон в судебном заседании, разногласиями по владению и пользованию учебной площадки для проведения практических занятий по обучению водителей.

Представленные ответчиком в материал дела доказательства, в том числе:

выписки из Государственного реестра товарных знаков и знаков обслуживания о предоставлении права использования спорных товарных знаков по лицензионным договорам частному учреждению "Автошкола Светофор", негосударственному образовательному учреждению "Автошкола "Светофор", акционерному обществу "Светофор Групп" (том 1, л.д. 107-110);

копии рекламных материалов, фото вывесок автошколы "Светофор" (том 1, л.д. 118-125);

сведения интернет-платформы Startup Hub о разработке дистанционных образовательных технологий в области теоретического обучения водителей (том 1, л.д. 126-129);

сертификат о принадлежности домена svetofor.su Догаеву А.В. (том 1, л.д. 130);

справки АО "Региональный Сетевой Информационный Центр", согласно которой Догаев А.В. является администратором доменного имени светофор.рф и svetofor.ru (том 1, л.д. 131, 132);

сведения интернет-сайтов svetofor.ru, svetofor.su, светофор.рф об автошколе "Светофор", условиях и порядке обучения, материалы по обучению, видеолекции, отзывы пользователей (том 1, л.д. 133-148);

справка ООО "Биглион" о сотрудничестве с автошколой "Светофор" в лице директора Догаева А.В., в ходе которого на интернет-сайте www.biglion.ru под товарным знаком "Светофор" регулярно размещается информация об услугах по интерактивному обучению водителей и иных услугах, предлагаемых автошколой (том 1, л.д. 149);

выписка из ЕГРЮЛ в отношении общества "Светофор" (ОГРН 1027807576697), из которой следует, что Догаеву А.В. принадлежит 94,85% доли в уставном капитале указанной организации, основной вид деятельности организации - деятельность школ подготовки водителей автотранспортных средств (том 2, л.д. 9-15);

выписка из ЕГРЮЛ в отношении общества с ограниченной ответственностью "Автошкола "Светофор" (ОГРН 1107847359641), согласно которой Догаев А.В. является генеральным директором и единственным участником данной организации, в число видов деятельности входит деятельность школ подготовки водителей автотранспортных средств (том 2, л.д. 16-22);

выписку из ЕГРЮЛ в отношении публичного акционерного общества "Светофор Групп" (ОГРН 1177847196141), согласно которой Догаев А.В. является генеральным директором данной организации, в число видов деятельности входит деятельность школ подготовки водителей автотранспортных средств (том 2, л.д. 23-28),

свидетельствуют о том, что ответчик широко использует спорные обозначения в своей хозяйственной деятельности, состоящей в организации автошкол для подготовки водителей транспортных средств, ответчик имеет собственную репутацию на рынке соответствующих услуг.

Предъявление предпринимателем Догаевым А.В. иска к Догаеву М.В. о защите исключительного права на товарный знак и о взыскании компенсации (дело N А56-18732/2017) само по себе не свидетельствует о направленности действий ответчика по регистрации обозначения на причинение вреда истцу. Как следует из общедоступных сведений, опубликованных в сети Интернет в информационном ресурсе "Картотека арбитражных дел", исковое заявление поступило в арбитражный суд только 23.03.2017, то есть более чем через 5 лет после подачи более поздней заявки на регистрацию товарного знака (04.08.2011).

Представленные истцом копии ответов на обращения к Уполномоченному по защите прав предпринимателей в Санкт-Петербурге и в антимонопольный орган содержат разъяснения действующего законодательства, порядка его применения, оценку законности действий антимонопольного органа, в связи с чем не могут быть приняты судом во внимание в качестве доказательств по настоящему делу, поскольку данными документами не подтверждается наличие/отсутствие обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу (том 1, л.д. 27-42).

Оценив представленные доказательства в их совокупности и взаимосвязи в соответствии с правилами статьи 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Суд по интеллектуальным правам пришел к выводу о том, что в действиях предпринимателя Догаева А.В. по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 отсутствуют признаки недобросовестной конкуренции.

Вместе с тем коллегия судей, исходя из имеющихся в деле доказательств, не может признать в достаточной степени обоснованным довод Догаева М.В. о наличии в действиях ответчика по регистрации и использованию спорных товарных знаков признаков злоупотребления правом, выразившихся в ограничении конкуренции.

В силу пункта 1 статьи 10 ГК РФ не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Если будет установлено недобросовестное поведение одной из сторон, суд в зависимости от обстоятельств дела и с учетом характера и последствий такого поведения отказывает в защите принадлежащего ей права полностью или частично, а также применяет иные меры, обеспечивающие защиту интересов добросовестной стороны или третьих лиц от недобросовестного поведения другой стороны (пункт 2 статьи 10 ГК РФ).

Пунктом 3 статьи 10 ГК РФ установлено, что в случае, если злоупотребление правом выражается в совершении действий в обход закона с противоправной целью, последствия, предусмотренные пунктом 2 этой же статьи, применяются, поскольку иные последствия таких действий не установлены этим Кодексом. Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (пункт 5 статьи 10 ГК РФ).

В соответствии с пунктом 1 постановления N 25 положения ГК РФ, законов и иных актов, содержащих нормы гражданского права (статья 3 указанного Кодекса), подлежат истолкованию в системной взаимосвязи с основными началами гражданского законодательства, закрепленными в статье 1 ГК РФ. Согласно пункту 3 статьи 1 ГК РФ при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (пункт 4 статьи 1 ГК РФ).

Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, суд исходит из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. Поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения.

По смыслу приведенных норм и их официальных разъяснений, для признания действий какого-либо лица злоупотреблением правом судом должно быть установлено, что умысел такого лица был направлен на заведомо недобросовестное осуществление прав, единственной его целью было причинение вреда другому лицу (отсутствие иных добросовестных целей). При этом злоупотребление правом должно носить достаточно очевидный характер, а вывод о нем не должен являться следствием предположений. В этом случае выяснению подлежат действительные намерения лица.

Из приведенных выше правовых норм также следует, что под злоупотреблением правом понимается и ситуация, когда лицо действует формально в пределах предоставленных ему прав, но недозволенным способом, и целью его действий является обход установленных в целях защиты прав другого лица обязательных требований и ограничений.

Суд по интеллектуальным правам, оценив имеющиеся в материалах дела доказательства и доводы лиц, участвующих в деле, пришел к выводу о недоказанности истцом наличия в действиях ответчика по регистрации и использованию спорных товарных знаков признаков злоупотребления правом, выражающихся в ограничении конкуренции, поскольку доказательства, с достаточной очевидностью свидетельствующие о том, что предприниматель Догаев А.В. действовал исключительно с намерением причинить вред Догаеву М.В. либо злоупотребил правом в иных формах, в том числе действовал с целью ограничения конкуренции, в настоящем деле отсутствуют.

При таких обстоятельствах требование Догаева М.В. о признании действий предпринимателя Догаева А.В. по приобретению и использованию исключительных прав на товарные знаки по свидетельствам Российской Федерации N 477137 и N 491988 недобросовестной конкуренцией не подлежит удовлетворению.

Судебные расходы в соответствии со статьей 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации относятся на истца.

Руководствуясь статьями 110, 167-170, 176, 180 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Суд по интеллектуальным правам

РЕШИЛ:

в удовлетворении заявленных требований отказать.

Решение по настоящему делу вступает в законную силу немедленно и может быть обжаловано в президиум Суда по интеллектуальным правам в срок, не превышающий двух месяцев со дня его принятия.

Председательствующий судья

Ю.М. Сидорская

Судья

А.А. Снегур

Судья

И.В. Лапшина