Определение Конституционного Суда РФ от 13 декабря 2016 г. № 2580-О “Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Костромского районного суда Костромской области о проверке конституционности статьи 311 и части третьей статьи 391 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации”

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Н.С. Бондаря, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

заслушав заключение судьи А.Н. Кокотова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» предварительное изучение запроса Костромского районного суда Костромской области, установил:

1. Костромской районный суд Костромской области обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности следующих положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации:

статьи 311 «Освобождение подсудимого из-под стражи», согласно которой подсудимый, находящийся под стражей, подлежит немедленному освобождению в зале суда в случаях вынесения оправдательного приговора, обвинительного приговора без назначения наказания, обвинительного приговора с назначением наказания и с освобождением от его отбывания, обвинительного приговора с назначением наказания, не связанного с лишением свободы, или наказания в виде лишения свободы условно;

части третьей статьи 391 «Вступление определения или постановления суда в законную силу и обращение его к исполнению», предусматривающей, что определение или постановление суда о прекращении уголовного дела, принятое в ходе судебного производства по уголовному делу, подлежит немедленному исполнению в той его части, которая касается освобождения обвиняемого или подсудимого из-под стражи.

Как следует из представленных материалов, Костромским районным судом Костромской области по ходатайствам граждан М. и Ю., отбывавших уголовное наказание в виде лишения свободы за совершение преступления, предусмотренного частью первой статьи 157 «Неуплата средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей» УК Российской Федерации, приняты решения об освобождении их от наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со статьей 10 данного Кодекса.

По мнению заявителя, статья 311 и часть третья статьи 391 УПК Российской Федерации противоречат статье 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой не позволяют суду, принявшему решение об освобождении лица от наказания в связи с приведением постановленного в отношении него приговора в соответствие с новым уголовным законом, немедленно освободить такое лицо из-под стражи, поскольку это решение подлежит исполнению лишь после вступления в законную силу с учетом срока, предусмотренного для его обжалования в апелляционном порядке.

2. Разрешая вопрос о принятии обращения к рассмотрению, Конституционный Суд Российской Федерации, руководствуясь требованием статьи 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», устанавливает, имеется ли в действительности неопределенность в вопросе о соответствии Конституции Российской Федерации оспариваемой нормы, либо такая неопределенность, вопреки доводам, содержащимся в обращении, является мнимой.

2.1. Согласно статье 22 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность (часть 1); арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению; до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (часть 2). Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, из данной статьи во взаимосвязи со статьями 1, 2, 15, 17, 19, 21 и 55 Конституции Российской Федерации следует, что право на свободу и личную неприкосновенность как одно из основных прав, будучи неотчуждаемым и принадлежащим каждому от рождения, может быть ограничено лишь при соблюдении общеправовых принципов и на основе конституционных критериев необходимости, разумности и соразмерности, с тем чтобы не допустить утраты самого существа данного права (Постановление от 16 июня 2009 года № 9-П, Определение от 8 декабря 2015 года № 2738-О).

Конституция Российской Федерации, провозглашая в статье 49 принцип презумпции невиновности, предполагает повышенный уровень защиты права на свободу и личную неприкосновенность обвиняемого в совершении преступления, который считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. По смыслу статей 22, 46, 48, 118, 120 и 123 Конституции Российской Федерации, суд как орган правосудия призван обеспечить справедливую процедуру принятия решения о применении меры пресечения в виде заключения под стражу исходя из одинаковой природы и значения судебных гарантий для защиты прав и законных интересов личности при принятии решений, связанных с ограничением свободы и личной неприкосновенности, вне зависимости от того, на какой стадии уголовного судопроизводства эти решения принимаются (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 года № 4-П и от 16 июля 2015 года № 23-П; определения Конституционного Суда Российской Федерации от 11 июля 2006 года № 406-О, от 3 июля 2008 года № 621-О-П и от 5 ноября 2015 года № 2664-О).

Вместе с тем, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, возможна, когда она осуществляется законодателем с соблюдением требований Конституции Российской Федерации, в том числе вытекающих из универсального принципа равенства (статья 19, части 1 и 2), в силу которого различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им; соблюдение данного принципа, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при реализации прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях) (постановления от 9 июля 2009 года № 12-П, от 22 октября 2009 года № 15-П, от 27 ноября 2009 года № 18-П, от 20 апреля 2010 года № 9-П, от 28 мая 2010 года № 12-П, от 21 мая 2013 года № 10-П и др.). Так, между лицом, обвиняемым в совершении преступления, и лицом, осужденным за его совершение вступившим в законную силу приговором суда, имеются объективные различия, которые федеральный законодатель вправе и обязан учитывать, регламентируя применение судом принудительных мер, ограничивающих право на свободу и личную неприкосновенность, в том числе продолжительность применения этих мер, основания и порядок их отмены.

2.2. Немедленное освобождение подсудимого из-под стражи, предусмотренное статьей 311 и частью третьей статьи 391 УПК Российской Федерации, по своей юридической природе является отменой меры пресечения и обеспечивает соблюдение конституционных принципов презумпции невиновности и соразмерности ограничения прав и свобод. При вынесении оправдательного приговора или обвинительного приговора, не связанного с назначением уголовного наказания в виде реального лишения свободы, а равно при прекращении уголовного дела отпадает необходимость в применении меры пресечения, ограничивающей конституционное право на свободу и личную неприкосновенность. Следовательно, исчезает и условие (предпосылка) для ограничения данного права уголовно-процессуальными средствами, поскольку до вступления в законную силу обвинительного приговора на подозреваемого, обвиняемого не могут быть наложены ограничения, в своей совокупности сопоставимые с уголовным наказанием, а тем более превышающие его (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 6 декабря 2011 года № 27-П и от 16 июля 2015 года № 23-П).

Решение же суда об освобождении от наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со статьей 10 УК Российской Федерации (пункт 13 статьи 397 УПК Российской Федерации) принимается в отношении лица, осужденного за совершение преступления вступившим в законную силу приговором суда, и по сути является коррекцией уголовного наказания. Обращение к исполнению этого решения лишь после его вступления в законную силу, т.е. по истечении срока его обжалования в апелляционном порядке либо в день вынесения судом апелляционной инстанции определения или постановления (часть первая статьи 391 УПК Российской Федерации), не может расцениваться как несоразмерное ограничение конституционного права на свободу и личную неприкосновенность лица, отбывающего уголовное наказание в виде лишения свободы на основании приговора суда.

Что касается пребывания осужденного в месте исполнения уголовного наказания в период с момента вынесения судом решения о его освобождении от наказания в связи с изданием нового уголовного закона и до момента вступления этого решения в законную силу, то оно охватывается сроком наказания, ранее назначенного по приговору суда, является правомерным и не предполагает какой-либо компенсации, в отличие от случаев прекращения уголовного преследования по реабилитирующим основаниям.

Таким образом, различный режим освобождения из-под стражи обвиняемых в совершении преступлений (статья 311 и часть третья статьи 391 УПК Российской Федерации) и лиц, освобожденных от наказания вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу (часть первая статьи 391 УПК Российской Федерации), как основанный на объективных критериях, не нарушает принцип юридического равенства, а использование общего порядка обращения к исполнению судебных решений об освобождении от наказания в соответствии со статьей 10 УК Российской Федерации не противоречит требованиям Конституции Российской Федерации. Соответственно, поскольку отсутствует неопределенность в вопросе о конституционности оспариваемых в запросе Костромского районного суда Костромской области законоположений в аспекте, указанном заявителем, данный запрос не может быть принят Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерации определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению запроса Костромского районного суда Костромской области, поскольку он не отвечает требованиям Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», в соответствии с которыми такого рода обращения в Конституционный Суд Российской Федерации признаются допустимыми.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данному запросу окончательно и обжалованию не подлежит.