Адвокат сумел обосновать миллионные суммы компенсаций в деле о возмещении морального вреда за "дефектные" роды

kanvag / Depositphotos.com

Райбольница заплатит несколько миллионов рублей в счет компенсации морального вреда бывшей пациентке, ее ребенку и мужу: женщина сумела доказать, что инвалидность ее ребенка (родился в состоянии асфиксии тяжелой степени с оценкой по шкале Апгар на 1 минуте 2 балла) явилась следствием неправильной тактики родоразрешения и сопутствующих дефектов медицинской помощи, среди которых – консервативное ведение родов акушеркой без врача-гинеколога, с применением окситоцина, при наличии ретроплацентарной гематомы, отслойки плаценты, зеленых околоплодных водах, монотонном ритме ЧСС плода, слабости родовой деятельности. При этом в заключении СМЭ говорилось, что между выявленными дефектами в течении родов, наступлением асфиксии плода, а также формированием тяжелого постасфиксического органического поражения головного мозга у ребенка, приведшего к инвалидности в последующем, усматривается причинно-следственная связь.

Однако суд первой инстанции оценил размер страданий на сумму менее чем в 1,5 млн рублей (600 тыс. руб. – маме, 700 тыс. руб. – ребенку, 100 тыс. рубл. – отцу ребенка), невнимательно отнесшись к представленным адвокатам доказательствам, в том числе к психологическому исследованию индивидуально-психологических характеристик эмоционального состояния истицы, проведенного ООО "Независимая организация психологов и психиатров". Между тем:

• в соответствии с личностным опросником Джерсайлда А.Т. (оценка психического состояния личности) у истицы определены проблемные зоны (сильно выраженные состояния личности) по шкалам: "Бессмысленность существования", "Свобода воли". В этих сферах у неё отсутствует возможность удовлетворения потребностей, отсутствуют ресурсы личности (т.е. возможность эффективно преодолевать трудности, разрешать возникающие в процессе жизнедеятельности проблемы и противоречия);
• согласно 16-факторного опросника Кеттела для исследования личности, у истицы был диагностирован невротический синдром,
• по шкале тяжести инсомнии определяется клиническая бессонница средней тяжести (20 баллов из 28). Как следует из диагностической шкалы биполярного спектра истица набрала 13 баллов, что говорит о возможном депрессивном эпизоде, ибо состояние неопределенности требует колоссальной затраты энергии;
• данные выводы дают точную характеристику внутренней дисгармонии истицы, научными тестами подтверждено приобретение истицей бессонницы средней тяжести, невротического синдрома и депрессивного эпизода, которые требуют медикаментозного лечения;
• районный суд ограничился перечислением общих выводов заключения, без учета, что данные глубокие нарушения у истицы были зафиксированы спустя годы после травмирующего события – 16 лет после рождения больного ребенка. На протяжении 16 лет истица не смогла вернуться к полноценной жизни, напротив, согласно опроснику Джерсайлда А.Т. у нее зафиксировано выраженное состояние личности – это бессмысленность существования, а данное обстоятельство относится к индивидуальным особенностям потерпевшего;
• кроме того, истица приобрела заболевания опорно-мышечной и желудочно-кишечной системы, поскольку многие годы практически носит больного сына на руках и принимает сильные обезболивающие противовоспалительные медикаменты, губительные для желудка, но при этом не мотивирует, что приобретенные ею болезни негативно сказываются на качестве жизни. Таким образом, судом первой инстанции не учтены всесторонние обстоятельства причинения истице биологического вреда, то есть причинение перманентного вреда психической и физической целостности, при условии, что такой вред доказан заключением специалиста, а также при условии, что он негативно влияет на повседневную жизнедеятельность истицы, на отношения с другими людьми;
• судом не учтены обстоятельства причинения истице экзистенциального вреда, который влечет за собой ухудшение качества жизни истицы, необходимость изменить ее привычный образ жизни и отношения с людьми вследствие вынужденной заботы и ухода за ребенком. Суд не отразил в решении, что истица на протяжении 16 лет по причине воспитания больного ребенка не смогла выйти на работу, реализоваться как специалист, поэтому не имеет дополнительного источника дохода, кроме скромных минимальных выплат, предусмотренных законом на ребенка. Ее личная жизнь осталась в прошлом. Не учтены пояснения истицы, что больной ребенок будет находиться на ее иждивении пожизненно, а после смерти родителей его ждет неизбежная участь помещения в специализированное учреждение, что причиняет матери глубокие нравственные переживания;
• наконец, российская современная культура общественного восприятия детей-инвалидов находится на низком уровне, на больного ребенка истицы всегда показывали пальцем и шептались за ее спиной, что причиняет ей существенные страдания;
• фактическая недоступность специальной инфраструктуры для людей с ограниченными возможностями в месте их проживания с сыном (городе Чите) существенно ограничивает социально-бытовую жизнь истицы и ее ребенка-инвалида, и нет никаких поводов надеяться на изменение ситуации к лучшему в ближайшее время;
• кроме того, суд не учел в полной мере полную степень вины медицинских работников и возможность благоприятного исхода родов с рождением здорового ребенка. Случай рождения у истицы ребенка-инвалида не подпадал под категорию неуправляемого случая, в случае недопущения дефектов при родах у неё родился бы здоровый ребенок.

Отменяя решение суда первой инстанции в части и назначая новые размеры компенсаций, суд апелляционной инстанции указал на следующие доказательства, "недооцененные" районным судом:

• районный суд исходил из того, что в результате дефектов оказания медпомощи истцам были причинены нравственные и физические страдания, выразившиеся в переживаниях о невосполнимой утрате здоровья у ребенка, испытания истцами невыносимых нравственных страданий из-за болезней ребенка и невозможности вести полноценную активную общественную жизнь. Истцы лишились возможности рассчитывать на взросление и самостоятельность своего ребенка, вместо этого они несут постоянную ответственность за его состояние здоровья. Рождение больного ребенка в силу родственных и семейных отношений безусловно причинило истцам моральный вред, нарушило семейные связи;
• вместе с тем, не учтены индивидуальные особенности личности истцов;
• так, при определении размера компенсации морального вреда, необходимо принять во внимание, что в результате спорных дефектов медпомощи здоровью ребенка причинен непоправимый вред – его заболевания являются неизлечимыми, в течение 16 лет положительного эффекта регулярного лечения у него не наступило, и такой эффект не наступит никогда. К 16 годам ребенок не приобрел основные гигиенические навыки ухода за собой, не научился самостоятельному прямохождению, а только ползанию на коленях, не способен к нормальному употреблению пищи и воды. Несмотря на посильное домашнее обучение, его интеллектуальный уровень соответствует уровню развития 5-летнего ребенка. Полноценной разговорной речью мальчик никогда не владел и не владеет до сих пор, его словарный запас ограничен, читать и писать не умеет, социальные навыки у него отсутствуют. Кроме того, мальчик испытывает многолетние болевые ощущения от постоянного болезненного лечения и регулярной длительной реабилитации, которая каждый раз дается ему тяжело и причиняет ему дополнительные физические и моральные страдания. Ребенку в связи с поражением головного мозга требуется регулярная и длительная реабилитация, в будущем в связи с состоянием своего здоровья он не сможет приобрести профессию, не будет трудоустроен, что лишает его возможности постоянного дохода и заработка, не сможет создать свою семью. Эти обстоятельства подтверждаются представленными стороной истца документами – выписками из истории болезни мальчика, медицинским заключением о необходимости индивидуального обучения, санаторно-курортными путевками на мальчика;
• также судом не в полной мере учтены страдания отца ребенка в связи с заболеванием сына, которое стало для него испытанием, как и для матери. Отец ребенка несмотря на то, что с семьей не проживает, всегда осуществлял и осуществляет равную заботу о сыне, оказывает материальную помощь, забирает ребенка к себе, проводит с сыном каждые выходные и праздники, водит его в парки, кафе, организует поездки и лечение, сопровождает сына в больницу, в санатории. Эти обстоятельства подтверждаются документами: фотографиями истца с сыном в разные периоды, справки о банковских переводах денежных средств матери ребенка. Наличие между отцом и сыном регулярного общения и теплых отношений подтверждается и поведением самого мальчика, присутствовавшего с мамой на заседании суда апелляционной инстанции, который, когда ему показали фотографию отца, очень обрадовался, заулыбался и сказал: "папа". Несмотря на наличие у истца новой семьи, детей у него в другом браке нет. Рождение больного сына по причине некачественного оказания медпомощи матери ребенка, его неполноценное развитие в связи с имеющимися у него заболеваниями, отсутствие перспектив выздоровления и социальной адаптации мальчика в дальней жизни безусловно причиняет истцу глубокие нравственные страдания, и иного ответчик не доказал;
• необходимым учесть и тяжелую степень моральных страданий истицы, её депрессивное психологическое состояние, которая на протяжении 16 лет испытывала и продолжает испытывать физически и нравственные страдания, видя, как её сын, достигнув возраста 16 лет, имеет развитие 5-6 летнего ребенка, социально никогда не будет адаптирован в обществе, будет находиться на ее иждивении пожизненно, что не может не причинять матери глубокие нравственные переживания. Кроме того, на протяжении 16 лет по причине воспитания больного ребенка истец не смогла создать новую семью, вынуждена не работать, не смогла реализовать себя в профессии, в результате не имеет дополнительного источника дохода, кроме выплат, предусмотренных законом на ребенка. Кроме того, истица испытывает сильные нравственные переживания и от того, что при надлежащем оказании медицинской помощи у нее мог родится здоровый ребенок;
• учитывая глубину и характер физических и нравственных страданий истцов, степень вины ответчика, приходит к выводу о том, что компенсация морального вреда в пользу истицы в размере 1,5 млн руб., в пользу ее сына в размере 2 млн руб., в пользу отца ребенка в размере 1 млн руб. будет отвечать требованиям разумности и справедливости;
• компенсация морального вреда по смыслу ст. 151, 1101 Гражданского кодекса не должна носить формальный характер, и ее целью является реальная компенсация причиненных страданий. Присуждая компенсацию морального вреда именно в таком размере, коллегия полагает, что меньшей суммой компенсировать причиненный истицам вред невозможно (Апелляционное определение СК по гражданским делам Забайкальского краевого суда от 12 августа 2021 г. по делу № 33-2400/2021).