Три главных разочарования нового закона о коллекторской деятельности

Александр Зрелов

Эксперт аналитической группы перспективных правовых исследований Московского юридического экспертного совета, к. ю. н.

специально для ГАРАНТ.РУ

Федеральный закон "О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности и о внесении изменений в Федеральный закон "О микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях", также именуемый "Законом о коллекторской деятельности"¹ (далее – закон) 29 июня 2016 года был одобрен Советом Федерации. Можно предположить, что каких-либо серьезных препятствий для его дальнейшего вступления в силу уже не возникнет (в настоящее время находится на подписи у президента) и уже скоро по нему появятся первые результаты правоприменения. 

Вместе с тем, окончательный текст закона оставляет без ответа достаточно много вопросов. Вполне допускаю, что он способен разочаровать обе заинтересованные стороны: и коллекторов, и самих должников, имеющих просроченные обязательства. 

Разочарование первое: сроки вступления закона в силу

В соответствии с п. 1 ст. 22 закона, он вступает в силу со дня его официального опубликования. Однако предусмотрены и исключения. Главное из которых касается практически всего текста главы второй закона, в которой как раз и прописаны новые правила совершения действий, направленных на возврат просроченной задолженности и гарантии обеспечения законных прав и интересов должников. Вступление в силу этих правил законодателями отложено до 1 января 2017 года. 

Фактически, с момента публикации закона вступят в силу только нормы, регулирующие порядок внесения в государственный реестр юридических лиц, осуществляющих деятельность по возврату просроченной задолженности.

В число же норм отложенного действия попали не только новые правила о взаимодействии с должником и возможности его отказа от такого взаимодействия, либо взаимодействии только через посредника. Отложенными до января 2017 года оказались и такие базовые требования, как обязательство кредитора и лица, действующего от его имени и (или) в его интересах действовать при возврате просроченной задолженности добросовестно и разумно; требование об отказе от применения методов, опасных для жизни и здоровья людей.

Вместе с тем, следует заметить, что подобные требования действуют и в настоящее время в соответствии с общими принципами, а также прямыми нормативными указаниями гражданского и уголовного законодательства.

В свою очередь, предусмотренный законодателем столь длительный переходный период не только дает возможность коллекторам не спеша проанализировать новый порядок, но и перестроить методику своей последующей работы с учетом оставшихся в законе лазеек (а их, как станет понятно в дальнейшем, немало!). В результате современные методы "выбивания задолженности" могут претерпеть лишь весьма формальные трансформации.

Можно спрогнозировать, что уже к осени, активность коллекторов и их "псевдоколлег" может значительно возрасти. Стремясь закрыть большинство проблемных долгов до вступления в силу новых правил, у ряда из них наверняка появится соблазн использовать и те приемы, которые в новом законе прямо запрещены. 

У депутатов также остается возможность еще до наступления нового года успеть внести в закон поправки, с целью устранения хотя бы наиболее очевидных недоработок, о которых речь пойдет далее.

Разочарование второе: предоставляя дополнительные гарантии защиты прав должников, закон практически не предусматривает действенных методов защиты нарушенных прав и привлечения к ответственности за их нарушение

Отдельная статья, посвященная ответственности, в законе формально присутствует. Однако речь в ней идет только о гражданско-правовой ответственности кредитора и лица, действующего от его имени и (или) в его интересах. На основании ст. 11, содержащейся в главе 2 закона (которая, как мы помним, вступает в силу только с 1 января 2017 года), эти лица "обязаны возместить убытки и компенсировать моральный вред, причиненные их неправомерными действиями должнику и иным лицам". Все! Больше ни о каких формах ответственности закон не упоминает.

Конечно же, это не означает, что в случае, к примеру, причинения вреда здоровью должника, виновное лицо нельзя будет привлечь к административной или уголовной ответственности. Такая ответственность уже предусмотрена действующим законодательством.

Но и сама статья о гражданско-правовой ответственности кредитора и иных лиц, также лишь воспроизводит общие положения гражданского законодательства о возмещении вреда (например, ст. 151, ст. 1064 ГК РФ).

Следовательно, при применении ст. 11 закона, должник, в отношении которого были совершены неправомерные действия, столкнется с теми же проблемами, с которыми в настоящее время сталкиваются лица, обращающиеся за возмещением убытков и компенсацией морального вреда. Прежде всего, здесь следует помнить, что бремя доказывания факта нанесения морального вреда и размера причиненных убытков, по действующему законодательству, возлагается на самого должника, а собрать соответствующие документальные подтверждения далеко не всегда легко.

Более того, в некоторых случаях законодатель исключает для должника и возможность требования компенсации морального вреда. Так, согласно п. 6 ст. 6 закона в случае раскрытия конфиденциальных сведений о должнике, виновное лицо "обязано возместить должнику убытки". Упоминания о возможности компенсации морального вреда применительно к данному нарушению закон не содержит. 

Что касается предусмотренной законом возможности исключения сведений о юридическом лице из государственного реестра, то как форма ответственности она допускается в подп. 4 п. 1 ст. 16 за "однократное грубое нарушение требований настоящего Федерального закона, повлекшее причинение вреда жизни, здоровью или имуществу должника или иных лиц". 

Каких-либо разъяснений, что следует признавать "грубым нарушением закона", и каким образом информация о таких нарушениях должна поступать уполномоченному органу, ведущему реестр, закон не содержит.

Применительно к случаям неоднократного неисполнения предписаний уполномоченного органа, или иных нарушений требований закона, возможность исключения из реестра законом также допускается, но как следует из буквальной формулировки п. 2 ст. 16, остается правом, а не общеобязательной мерой.

Разочарование третье: стиль изложения закона одинаково труден для восприятия и понимания, как юристов, так и граждан, не имеющих юридического образования

Как известно, одной из основных причин неконтролируемого роста задолженности по кредитам граждан является банальная невнимательность со стороны физического лица при оформлении договора, а также непонимание значения некоторых финансовых и юридических терминов, используемых в его тексте.

Принятый закон также не отличается простотой формулировок, доступных для понимания граждан, не обладающих специальной юридической подготовкой. В качестве примера, здесь можно обратить внимание на изложение п. 13 ст. 8, согласно которому "В случае направления должником заявления кредитору, последний не вправе привлекать другое лицо для осуществления с должником взаимодействия по указанному в таком заявлении обязательству без учета предусмотренных в заявлении ограничения или отказа должника от взаимодействия". 

Так вправе или не вправе кредитор привлекать иное лицо? А если вправе, то как он должен сообщить привлеченному лицу о существующих ограничениях в его полномочиях? Согласитесь, чтобы понять, о чем вообще речь, даже юристу придется перечитать представленную норму внимательно не один раз! А ведь еще ее смысл нужно донести до клиента, обратившегося за консультацией. Вместе с тем, разбив сложное предложение на несколько, законодатель сделал бы ее понятней и проще для понимания, не утратив, при этом, и заложенного в нормативный текст смысла. 

Также заметим, что достаточно большое количество предусмотренных законом ограничений во взаимодействии коллектора и должника вполне могут быть устранены уже на этапе заключения договора. Причем факт отказа от предоставленных законом прав и гарантий для должника может быть далеко не очевиден.

К примеру, отказ должника от предусмотренного п. 3 ст. 6 закона запрета на передачу кредитором третьим лицам персональных сведений о нем может быть оформлен в форме простого письменного согласия должника на обработку его персональных данных (п. 4 той же статьи). Обязательного включения в текст такого согласия указания, что речь в нем идет не только об обработке данных, но и об их передаче иным лицам, закон не требует.

Допущенные законодателем неточности в логике нормативного описания ряда предусмотренных законом процедур, способны вызвать затруднения и для профессиональных правоприменителей.

К примеру, непосредственное взаимодействие с должником по инициативе кредитора не допускается в случае нахождения должника на излечении в стационарном лечебном учреждении (п. 1 ст. 7 закона). Однако, в соответствии с п. 2 ст. 7 закона в случае непредставления подтверждающих документов, наличие соответствующих оснований "считается неподтвержденным". Процедуру предоставления подобных документов закон более подробно не регламентирует и не предусматривает возможность ее согласования в соглашении сторон. В результате, без однозначного ответа остаются вопросы, кому именно должны быть переданы такие документы: только кредитору или и лицу, действующему от его имени и в его интересах; о надлежащей форме и составе подтверждающих документов; о возможности их передачи через посредника; о моменте, с которого такие документы должны считаться полученными; о допустимости предоставления копий подтверждающих документов взамен оригиналов и т.д.

Попутно заметим, что на основании ст. 9 закона, о факте привлечения кредитором иного лица для осуществления с должником взаимодействия, направленного на возврат просроченной задолженности, кредитор обязан уведомить должника в течение 30 рабочих дней. Такое уведомление может быть направлено, в том числе и по почте заказным письмом с уведомлением о вручении. Обращаю внимание, что в законе указаны именно рабочие, а не календарные дни. Причем, нужно еще учесть время, необходимое для доставки корреспонденции. Из всего этого становится очевидным, что какое-либо документальное подтверждение привлечения кредитором иного лица для осуществления с должником взаимодействия, должник может получить по прошествии нескольких месяцев с момента принятия соответствующего решения кредитором.

Не лишены определенных недостатков и нормы главы 3 закона, регламентирующей порядок ведения государственного реестра юридических лиц, осуществляющих деятельность по возврату просроченной задолженности.

Так, в соответствии с п. 2 ст. 12 закона сведения о юридическом лице, вносятся в государственный реестр в течение 20 рабочих дней со дня представления юридическим лицом в уполномоченный орган комплекта документов, включающего, в том числе и выписку из единого государственного реестра юридических лиц, полученную не ранее чем за 30 дней до даты представления документов (подп. 3 п. 2 ст. 12 закона). В случае представления неполного комплекта документов, необходимых для внесения в государственный реестр, во внесении сведений в реестр может быть отказано на основании подп. 2 п. 1 ст. 15 закона. Однако, в той же ст. 12 закона в п. 5 указывается, что "Уполномоченный орган при рассмотрении заявления о внесении сведений о юридическом лице в государственный реестр запрашивает в федеральном органе исполнительной власти, осуществляющем государственную регистрацию юридических лиц, выписку из единого государственного реестра юридических лиц, если заявителем не представлена указанная выписка по собственной инициативе". Так зачем тогда было вообще вносить указание на необходимость включения такой выписки в комплект документов, подлежащих предоставлению в обязательном порядке?

Вызывает сомнения и точность изложения требования о необходимости обязательного предоставления заявителем копий "документов, подтверждающих владение сайтом в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" (подп. 8 п. 2 ст. 12 закона). Каких-либо дополнительных требований к содержанию такого сайта закон не предусматривает. Получается, что для формального соблюдения требований закона, заявителю достаточно документально подтвердить факт владения любым сайтом в сети "Интернет" вне зависимости от его реального содержания и отражения на нем информации о деятельности заявителя по возврату просроченной задолженности в качестве основного вида деятельности?

Не прослеживается взаимосвязь данного требования и с нормой п. 9 ст. 12 закона, согласно которой "информация о включении юридического лица в государственный реестр размещается на официальном сайте такого юридического лица в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет". Необходимость предоставления, на этапе включения в реестр, документальных данных именно об официальном сайте заявителя норма подп. 8 п. 2 ст. 12 закона не устанавливает.

Увы, всеми перечисленными в настоящей колонке случаями, недостатки вступающего в силу закона не исчерпываются. Возможно, ряд из них вновь избранные депутаты Госдумы еще успеют устранить до 1 января 2017 года – момента когда закон заработает в полном объеме. Без этого решения о доработке, и должников, и самих коллекторов, вполне очевидно, уже ожидает немало сложноразрешимых проблем и нормативных коллизий.