Личное банкротство граждан: хроника первых шести месяцев

Вот уже более полугода действуют нормы о банкротстве граждан, позволяющие должникам, неспособным исполнить свои денежные обязательства, избавиться на законных основаниях от долгового бремени. Напомним, новые положения Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее – закон о банкротстве) были введены в действие с 1 октября прошлого года (п. 2 ст. 14 Федерального закона от 29 июня 2015 г. № 154-ФЗ "Об урегулировании особенностей несостоятельности (банкротства) на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"). Однако, всеобъемлюще оценить эффективность работы нового института на данном этапе довольно сложно – еще не сложилось достаточной правоприменительной практики. Тем не менее, некоторые итоги подвести можно уже сейчас.

Первые итоги

По данным Национального бюро кредитных историй, по состоянию на 1 апреля текущего года количество граждан, не исполняющих перед кредиторами долговые обязательства на протяжении свыше 90 дней и имеющих задолженность 500 тыс. руб. и более – то есть потенциальных банкротов, согласно критериям п. 2 ст. 213.3 закона о банкротстве, составило уже 586 тыс. человек. Причем, отмечают в Бюро, число проблемных должников с начала года увеличилось на 3%. В то же время, по оценке специалистов проекта "Общество содействия финансовому оздоровлению" на конец марта в суды обратилось лишь около 18 тыс. граждан, желающих пройти процедуру финансового оздоровления, а также их кредиторов. Причем по данным на 1 мая только 6038 из числа поданных заявлений были приняты к рассмотрению. Таким образом, прогнозируемого экспертами если не вала, то значительного числа обращений заемщиков в арбитражные суды, не произошло. При этом, заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству, лидер движения Общероссийского народного фронта "За права заемщиков" Виктор Климов полагает, что троекратная разница между количеством поданных и принятых к рассмотрению судами заявлений, а также небольшое число завершенных дел объясняется, в первую очередь, сложностью и длительностью процедур банкротства, а не какими-либо формальными препятствиями.

В то же время, отмечает руководитель юридического направления проекта "Общество содействия финансовому оздоровлению" Алексей Рудин, по сравнению с данными на конец февраля произошел ощутимый прирост числа обращений должников в суд – в марте было подано на 49% заявлений больше. Однако лишь по 10 делам о банкротстве, начиная с октября прошлого года, производство было полностью завершено, подчеркнул эксперт.

Анализируя имеющуюся статистику аналитики сходятся во мнении о том, что закон в целом заработал. Специалисты уверены, что добропорядочные граждане наконец получили возможность избавиться от непосильных долгов на законных основаниях. Это подтверждается не только довольно многочисленными фактами обращений в суды, но и тем, что судьи в массе принимают поданные заявления к производству. Как отмечает консультант Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ Олег Зайцев, суды демонстрируют желание вникать в процедуру по существу: "Мы видим и дела о банкротстве супругов, и постановку вопроса о недобросовестности должника и т. д. Суды, на мой взгляд, относятся к этим вопросам очень внимательно и итоги первых шести месяцев очень хорошие", – заключает эксперт.

Оздоровление – удовольствие не для бедных?

Однако, несмотря на относительно непродолжительное время в течение которого действует институт личного банкротства, уже успели проявиться и некоторые довольно серьезные трудности в его реализации, требующие своего решения.

Эксперты выделяют две основные проблемы, с которыми приходится сталкиваться должникам. Первая и самая главная – организационная. Она заключается в изначальном недофинансировании работы финансовых управляющих. Так, вознаграждение специалиста, в соответствии с законом, состоит из фиксированной части (10 тыс. руб.) и выплачиваемой по итогам процедур банкротства – 2% от удовлетворенных требований кредиторов или от суммы реализованного имущества (п. 2, п. 17 ст. 20.6 закона о банкротстве).

"Эти суммы, мягко говоря, не вдохновляют финансовых управляющих заниматься делами о личном банкротстве", – дает свою оценку Виктор Климов. Неспособность финансово заинтересовать управляющего приводит в ряде случаев к невозможности для должника подыскать специалиста в сфере банкротства, без участия которого процедуры финансового оздоровления невозможны – суды выносят определения суда о прекращении производства по делу ввиду невозможности утверждения кандидатуры арбитражного управляющего в установленный законом трехмесячный срок (п. 1 ст. 213.9 закона о банкротстве, определение Арбитражного суда Волгоградской области от 10 февраля 2016 г. по делу № А12-48067/2015, определение Арбитражного суда г. Москвы от 3 февраля 2016 г. по делу № А40-219900/15-160-388). В особенности это касается должников, находящихся в тяжелой финансовой ситуации и не имеющих достаточного имущества, для того, чтобы не только покрыть свои долги, но и за счет реализации которого можно было бы выплатить какое-то ощутимое вознаграждение. "Это приводит в конечном итоге к тому, что самые нуждающиеся в финансовом оздоровлении граждане фактически лишаются права на социальную реабилитацию", – заключает депутат.

Кроме того, эксперты обращают внимание на очевидный дисбаланс между размером потенциального гонорара управляющего и размером его ответственности, что тоже выступает демотивирующим фактором. Так, минимальная сумма штрафа финансового управляющего сегодня составляет 25 тыс. руб. за каждое допущенное им нарушение законодательства о банкротстве, что несоизмеримо с размером фиксированной части вознаграждения в 10 тыс. руб. (ч. 3, 3.1 ст. 14.13 КоАП РФ).

В то же время, решать эту проблему простым повышением вознаграждения финансовым управляющим эксперты не видят смысла – у фактического банкрота вряд ли найдутся дополнительные средства на это. Виктор Климов рассказывает, что за рубежом проблема оплаты труда финансового управляющего решается по-разному: где-то эту деятельность субсидирует государство, где-то услуги специалистов субсидируют различные некоммерческие структуры или специальные благотворительные фонды. К сожалению, отмечает депутат, в нашей стране возможностей благотворителей не хватает на решение более насущных проблем, поэтому ожидать, что у нас такая система в обозримом будущем разовьется не стоит, досадует он. Таким образом, полагает Климов, законодателю нужно двигаться в двух направлениях: отказаться от избыточных требований, таких, как, к примеру, обязательное опубликование извещения в печатных СМИ, ведь при наличии электронных баз это не несет какого-либо практического смысла (абз. 1 п. 1 ст. 28 закона о банкротстве). Кроме того, по мнению эксперта, необходимо рассмотреть возможность наложения некоторой обязанности на сообщество профессионалов в сфере банкротства, по аналогии с деятельностью адвокатов по назначению. "Если у должника нет средств оплачивать услуги специалиста, то может быть следует их оплачивать из средств саморегулируемой организации", – добавляет он.

МНЕНИЕ

Максим Доценко, эксперт Координационного совета при Российском союзе СРО АУ, исполняющий обязанности председателя экспертного совета при Общероссийском профсоюзе арбитражных управляющих:

"Главной проблемой развития института банкротства физических лиц являются трижды неконституционные нормы об ответственности арбитражных управляющих: за любую техническую ошибку, совершенно несущественную для дела о банкротстве, управляющий может быть оштрафован на 25-50 тыс. руб., а за повторное нарушение – дисквалифицирован на полгода (ч. 3, 3.1 ст. 14.13 КоАП РФ). Это равносильно лишению профессионального водителя водительских прав не за выезд на встречную полосу, не за езду в состоянии алкогольного опьянения, а за незначительное превышение скорости или нечитаемый номерной знак. В результате потенциальная коррупционная составляющая проверок управляющих Росреестром и судом возросла многократно. Не меньшее беспокойство вызывают и нормы об увеличении компенсационных фондов до 50 млн руб. и размера выплат по ним. Экономического обоснования данной нормы мы так и не увидели. Фактически же данные нормы способствуют развитию, скажем так, "рынка страхового мошенничества". Условно положительный эффект от указанных норм лишь один: достаточно плавный старт процедур личного банкротства, недопущение перегрузки судебной системы, возможность размеренного формирования судебной практики. Спорных вопросов достаточно много, однако суды имеют возможность более взвешенно выработать подходы к их решению. При этом профессиональное сообщество арбитражных управляющих вполне способно оказывать необходимое сопровождение новому институту, однако без приведения норм закона о банкротстве в соответствие с Конституцией РФ не обойтись".

---

Однако в профессиональном сообществе не все разделяют такой подход. Так, Максим Доценко полагает, что введение обязательного для специалистов порядка сопровождения процедур банкротства граждан не приведет к снятию напряженности на рынке арбитражных услуг. "Вряд ли стороны выиграют от этого. Управляющие будут вынуждены вести процедуры максимально жестко и всеми силами доказывать недобросовестность должников, чтобы отбить у должников желание проходить процедуру банкротства – инструментов и оснований к этому достаточно. В итоге проблема социальной напряженности никуда не исчезнет, а лишь усилится. Для исправления ситуации Общероссийский профсоюз арбитражных управляющих предлагает свои взвешенные и компромиссные решения", – говорит эксперт. К примеру, рекомендуется дифференцировать меры ответственности, применяемые к управляющим, в зависимости от степени тяжести допущенных ими нарушений. Кроме того, профессионалы считают необходимым пересмотреть нормы о компенсационных фондах СРО арбитражных управляющих, как экономически необоснованные. Напомним, сейчас каждый управляющий для формирования фонда из своего кармана перечисляют не менее 50 тыс. руб. Причем в результате минимальный размер компенсационного фонда не должен быть меньше 20 млн руб. В то же время, с 1 января 2017 года обязательный минимальный размер фонда каждой СРО арбитражных управляющих увеличится до 50 млн руб. (п. 2 ст. 25.1 закона о банкротстве, п. 5 ст. 12 Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 391-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"). При этом эксперты не видят возможности вовсе отказаться от сопровождения профессионалами дел о личном банкротстве. Как правило, констатирует Максим Доценко, должники – это весьма юридически и финансово неграмотные люди, для которых правильно составить заявление и подготовить необходимые документы представляет подчас невыполнимую задачу. Но и на суд переложить эти функции нет никакой возможности – для этого суды не располагают достаточными ресурсами, полагает эксперт. "Например, если речь идет о направлении должника на реструктуризацию долга, то необходимо составить план реструктуризации, согласовать его с кредиторами, которых, как правило, несколько. Все это требует не только профессиональной подготовки, но и немалых трудозатрат. Неправильно было бы разрушать этот своеобразный фильтр и оставить судей один на один с 600 тыс. малограмотных должников", – рассуждает Максим Доценко. 

Слово остается за ВС РФ

Другой, как считают эксперты, не менее важный вопрос – это проблема правоприменения. Эксперты указывают на ряд неоднозначных судебных решений, вынесенных в последнее время. "Уже есть негативный прецедент, когда суд после шести месяцев мытарств отказал должнику в списании долга разъяснив, что процедура реализации имущества, при полном отсутствии имущества у должника, фактически лишена как правового, так и фактического смысла и сведется лишь к констатации факта отсутствия имущества и освобождению гражданина от обязательств, что не является правовой целью банкротства граждан (определение Арбитражного суда Тюменской области от 7 апреля 2016 г. по делу № А70-14095/2015)", – рассказывает Алексей Рудин. "С точки зрения института банкротства – это катастрофа, извращение самого понятия!", – восклицает юрист.

Одновременно Виктор Климов указывает на ряд прецедентов, когда суды прекратили производство в связи с тем, что у должника не достаточно пригодного к реализации имущества для того, чтобы удовлетворить полностью интересы всех участвующих в деле кредиторов. Причем такого основания законом о банкротстве не предусмотрено. "В этом случае возникает вопрос о пределах достаточности удовлетворения интересов кредиторов. Например, должник может выплатить 10% долга, этого будет достаточно? А 20%? Появляется довольно вольная трактовка закона судами – нет имущества, прекращаем процедуру. Тогда получается, что самые неимущие, которые острее остальных нуждаются в социальной реабилитации, не могут воспользоваться механизмом банкротства, для них нет этого аварийного выхода! Это искажает суть закона", – говорит депутат.

Кроме того, суды неоднозначно подходят и к оценке добросовестности заемщиков. Так, в одном случае решая вопрос о "списании" с гражданина порядка 630 тыс. руб. долга, суд встал на сторону кредиторов, посчитав, что заемщик принял на себя заведомо неисполнимые обязательства, что, по мнению судьи, явно свидетельствует о его недобросовестном поведении в ущерб кредиторам (при этом, суд не принял довод должника о том, что тот прекратил исполнение кредитных обязательств из-за потери дополнительного заработка, кроме того, не была дана оценка действиям сотрудников кредитных учреждений, удовлетворивших просьбу должника о предоставлении кредита; определение Арбитражного суда Новосибирской области от 24 марта 2016 года по делу № А45-24580/2015). Одновременно должник не смог удовлетворить требования кредиторов за счет принадлежащего ему имущества. На основании этого суд приходит к выводу об отсутствии причин для освобождения кредитора от долгов, как недобросовестного. В то же время, в другом деле должнику "списали" почти 70 млн руб. долга, также при отсутствии у него имущества, достаточного для удовлетворения требований кредиторов (определение Арбитражного суда Нижегородской области от 11 апреля 2016 года по делу № А43-26406/2015). Однако во втором случае вопрос о добросовестности заемщика не ставился.

Эксперты, в первую очередь, возлагают свои надежды в решении этих вопросов на ВС РФ, который мог бы оперативно обеспечить единообразное толкование норм законодательства о банкротстве. Так, судьи, в частности, могли бы определить пределы требований кредиторов, удовлетворение которых необходимо для освобождения должника от исполнения обязательств. Кроме того, требуют разъяснения и критерии определения добросовестности заемщика, а также должна получить оценку роль кредиторов в формировании задолженности – как оценивать действия банка, выдающего очередной кредит и без того закредитованному гражданину? Иначе, высказываются обоснованные опасения, закон не оправдает своих надежд.

***

Очевидно, что механизм личного банкротства не создавался для того, чтобы простить всем без исключения гражданам их долги. В то же время, отмечает Олег Зайцев, механизм цивилизованного финансового оздоровления заемщиков – это важный элемент рыночной системы. Так, по мнению эксперта, институт личного банкротства тесно связан не только с личными правами граждан, поскольку при отсутствии возможности социальной реабилитации гражданин подвергается бесконечному стрессу и объективно утрачивает стимул к активной экономической жизни. Кроме того, освобождение от долгов защищает и публичные интересы – стимулирует спрос на финансовые услуги, чем поддерживает национальную экономику. "Предоставление гражданам шанса начать новую жизнь открывает путь к появлению нового реального налогоплательщика. Все эти факторы просто не позволяют прекращать процедуры банкротства граждан просто потому, что кто-то из управляющих не хочет за них браться, или у должника нет достаточного имущества", заключает юрист.

При этом нельзя говорить о неспособности нового института выполнять свою главную функцию – освобождение от долгов добросовестных граждан, не способных платить по ним. Уже известен ряд случаев, когда ходатайства должников судами удовлетворяются и долги списываются (определение Арбитражного суда Удмуртской республики от 30 марта 2016 г. по делу № А71-837/2015, определение Арбитражного суда Нижегородской области от 11 апреля 2016 года по делу № А43-26406/2015, определение Арбитражного суда Удмуртской Республики от 24 марта 2016 г. по делу № А71-4551/2015). Эксперты не сомневаются, что со временем удастся преодолеть сложности начального этапа и институт личного банкротства займет достойное место среди механизмов рыночной экономики.